Через две недели тот же тип снова звонит в полицию по тому же поводу, но на этот раз утверждает, что корову он снял на видеокамеру. Поверили, просмотрели – и правда корова! Рыжая, с рогами, все как положено. Вымя – до земли. Проверили запись – не подделка, не монтаж. Корова. Пошли пытать соседа. Сосед посмотрел, только плечами пожимает: режьте меня, жгите – понятия не имею, что за корова и откуда. Короче, так бы они и недоумевали, да, на счастье, местный дозорный рядом случился. Дело он, конечно, замял. А правда состояла вот в чем: дочка этого соседа Иной оказалась, оборотнем. В корову перекидывалась. Ночью из дома к соседям выбиралась, и ну пастись! Прикиньте? Пастись! Ночью! На участке соседа! И лепешки оставлять! Я ржал часа полтора, наверное! Но это еще не вся пенка. Самая соль: когда дозорный спросил, зачем девица перекидывалась, причем так часто, и шастала на соседский участок, эта дурында заокеанская заявила: шастала потому, что у соседа трава вкуснее; а перекидывалась потому, что ей нравится, когда у нее большая грудь!
Симонов хрюкнул и сполз с дивана. Смеяться он уже не мог, только судорожно всхрапывал. Рублев хохотал, громко и гулко, и только Швед лишь криво улыбался.
– Напрасно ржете, – донеслось от дверей.
Все, кроме Симонова, обернулись. Симонов мигом вполз обратно на диван и суетливо поправил очки.
Прислонившись плечом к косяку, у полуоткрытых дверей стоял шеф. В руках у него наличествовал пластиковый стаканчик, вероятно, с охлажденным коктейлем. Из стаканчика торчала полосатая трубочка-«клюшка».
– Знавал я одну девчонку-оборотня, – сообщил Лайк. – Тоже в корову перекидывалась. Так она оргазм испытывала, только когда ее доили. Как думаете, часто она бывала в сумеречном облике?
– Наверное, часто, – несмело предположил Ефим.
– Угадал, – Лайк приподнял брови и поймал губами трубочку.
– Проходите, шеф, – несколько запоздало подсуетился Ефим, освобождая кресло.
Лайк отслоился от косяка и вошел по-настоящему, дверь за его спиной захлопнулась сама по себе. Непосвященному так бы и показалось: ни с того ни с сего вдруг – бам! И захлопнулась.
Иные, особенно сразу после инициации, просто обожают подобные трюки. Закрыть дверь холодильника, когда заняты обе руки. Не вставая, снять книгу с полки. Доставить телефонную трубку прямо в постель, если разбудит с утра настойчивой трелью. Позже подобные мелочи отрабатываются до автоматизма и совершаются уже без участия мозгов, на голых рефлексах. Вот и сейчас Лайк вряд ли задумался о двери – просто закрыл походя, не вспомнив. А остальные приняли это как нечто само собой разумеющееся.
– Как твой бок? – справился Лайк, участливо взглянув на Рублева.
– Да нормально, – пожал плечами тот. – Я поспал в трансформированном виде, делов-то. Чешется, зараза, а так – готов ко всему.
– А ты?
– Готов, – коротко ответил Швед. Получилось чуточку угрюмее, чем стоило.
– Вижу, и фингал обработал. Сразу не до того было?
– Не до того…
– Ну и ладушки. Лазарет, стало быть, пуст, все рвутся в бой, – подытожил Лайк и умостил стакан на столе. Трубочка-«клюшка» тихонько качнулась и застыла. – Кстати, о боях. Чего это ты развоевался, Швед? Я ж велел только познакомиться и присмотреться. А?
– Сам не знаю, шеф, – пробормотал Швед, невольно отводя глаза. – Нашло что-то. Ей-ей, не вру… Стоял, злился, терпел… А потом – шарах! Как выключили меня. Очнулся – а передо мной эта… пигалица. С такой дубиной наготове, что мороз по спине. А я заслониться не успеваю толком… Спасибо, Димка прикрыл. Ну и Ефим тоже помогал как мог.
– А остальные Черные что же?