— Приводи, — буркнул Травин.
Опасаясь навернувшихся на глаза слез махнул рукой, неуклюже развернулся, толкнул дверь в квартиру.
Заснуть больше Алексей Иванович не мог. В голову лезли мысли о первой любви — Елизавете. Вспоминал, как мучился в сомнениях, ехать на ее поиски или нет, как потом переживал, будучи человеком семейным.
«Причем тут Лиза? — тут же спрашивал он себя и отвечал. — Нашел с кем сравнивать. Она в политику не лезла. Отца своего не загубила».
Перед глазами вставал образ Катерины, и Алексею Ивановичу опять становилось жалко одинокую девушку.
Поняв, что вопрос этот он сегодня никак не решит, Травин встал с постели, оделся и вышел из дому.
Едва поздоровавшись с отцом Порфирием, даже не присев на стул, Алексей Иванович бросился рассказывать об утренней встрече с сыном. В длинном пересказе, с отступлениями, где Травин то и дело вспоминал дни студенческих волнений, рассказывал о своих переживаниях, пока Иван сидел в Петропавловской крепости, он ни раз и не два вспомнил про Катерину, видя в ней виновницу всех напастей, свалившихся на сына. Ругал ее горячо, хлестко. Но стоило повествованию перейти ко дню сегодняшнему, он вдруг растерялся.
— Одна-одинешенька, как моя Лиза, осталась, — промолвил Алексей Иванович и замолчал.
— Да, — протянул Успенский, поглаживая бороду. — Задал ты мне задачку, — он повел плечом. — Я ведь что? В мирской жизни мало смыслю. Потому и советчик плохой. Что же до людских отношений, то хвалю за поступок — упавшему человеку не грешно руку помощи подать, а страждущего обогреть.
Он поднялся с кресла. Подошел к Травину и, заглянув в глаза, продолжил:
— Я тут много рассуждал о корнях родов человеческих. В частности о вас, Травиных. Так уж вышло. Ты сам меня просил найти покупателя дома в Галиче, узнать судьбу строения, в котором якобы клад в кирпичах хранился. Помнишь, мы с тобой об этом в одну из первых наших встреч говорили?
Травин кивнул головой и замер в ожидании, чувствуя, как учащенно забилось сердце.
— Так вот, — продолжил он, — когда узнал я все про того человека, у меня первая мысль сразу закралась: а Травин ли он? Не мог поверить. Потому тебе и не рассказывал, хотя знал, кто купил дом, куда его перевез. Не верилось мне, что такое мог совершить твой родственник. Вникнув в вашу родословную, узнал я предков твоих истинными рюриковичами: воинами, созидателями, людьми щедрыми, готовыми прийти на помощь своему ближнему. А тут…
Лицо отца Порфирия озарила улыбка.
— Покупателем дома оказался бывший мальчик — слуга вашего деда. Если ты помнишь что-то из детства, то должен восстановить в памяти мальчика в казачьем костюме, который докладывал о приезде гостей, выполнял поручения деда, разносил угощения.
— Да, да, припоминаю, — торопливо ответил Травин.
— Этого мальчишку дед с собой забрал, когда, лишив наследства своих сыновей, уехал из Галича, — продолжил Успенский. — Не могу сказать, где они жили, но достоверно мне известно, что Петр Леонтьевич, умирая, оставил мальчишке немалые деньги. На них Матвей Тимофеевич Петров купил в Костроме дом, завел лавку.
Он вдруг прищурился и внимательно посмотрел на Травина:
— Ну-ка вспомни Алеша, день нашей первой встречи. Мы тогда возле домика стояли — ты, я и твой друг Платон. Вспоминаешь?
— Вспоминаю, — морща лоб, недоверчиво выдавил из себя Алексей.