— Скоро ли дойдём до Межи?
Он яростно затянулся, пыхнул:
— Если ветер не переменится, ещё до рассвета. Лучше бы вам подготовиться.
— Как раз этим и займусь. — Ведьмак отсалютовал ему и двинулся на бак.
У фока он аккуратно сложил «упряжь», затем спустился в оружейную и принёс оттуда бухту крепкой верёвки. Один конец закрепил у основания мачты, другой — в кожаных гнёздах «упряжи». Прицепил гроздь поплавков, проверил, чтобы крепко держались.
Когда дело было сделано, присел у левого борта. Присмотрел местечко, пока возился с верёвкой; здесь, в тени, его не видели ни марсовый, ни штурман.
Ведьмак вынул из ножен клинок и стал править. Стал слушать.
На каждом судне даже в ночные часы звучат десятки голосов: боцман и квартирмейстер отдают команды, вахтенные ворчат себе под нос, а те, чья смена наступит позже, бормочут во сне. Или разговаривают вполголоса, если не спится.
Сейчас шептались на верхней палубе.
— ...думаешь, справится?
— Это смотря кому верить.
— Пока всё так, как говорил Китобой. До мелочей.
— Ага, вот с ними-то и заминочка. Забыл Китобой о мелкой мелочи нас предупредить. О том, что берём на борт не кого-нибудь, а Кукушонка.
— Слушайте, а может, сам не знал?
— Всё не знал да не знал, а потом вдруг узнал? С самого начала они так и планировали, вот что! Ахавель, и Райнар, и остальные все.
— Правильно, балда, а почему? Потому что Кукушонок этот — лучший! Ту тварь обычный ведьмак не осилит.
— Да и Кукушонок (ежли наш лысый вообще Кукушонок) не осилит. Профиль у него другой. У меня кум мытарем в Новиграде, он рассказывал, как туда о прошлом годе доставили «Королевскую фортуну». Слышь, ни одной живой души не осталось.
— Да ну!
— Вот те и «ну»! Когда её нашли, акулы вокруг круги наворачивали, аж бесились. Тела-то все лежали в палубе дн в трюмах. Где он их прикончил — там и... А кровь, стало быть, текла, и смрад стоял, как на живобойне. Вон они только что из воды и не выпрыгивали.
— Тела?!