— Я так понимаю, что хотя бы теперь у вас всё получилось, Ватье, — даже не спросил — сказал.
Старик склонился в поклоне:
— Получилось, ваше высочество. И простите, что мы не успели там, в Видорте, с изменниками...
Иоанн Кальвейт тряхнул головой:
— Напомни мне об этом, когда я сяду на трон, Ватье. А теперь — не покажешь ли мне, ради чего мы всё это затевали? И выпить бы вина, — сказал ещё.
И улыбнулся счастливо.
— А я ведь тоже никогда не видел. Ни его, ни её. Не довелось. Потом столько всего наврали...
Девочка играла во дворе. Было в ней что-то... Орлогу всё казалось, что стоит девочке повернуться, присесть, взмахнуть рукою, кружась по выгоревшей траве, и что-то скрытое, невиданное, небывалое вдруг откроется — ему, старику Ватье, всем и каждому.
— Значит... — Он ощутил сухость в горле, откашлялся и начал снова: — Значит, всё это...
И снова не сумел закончить.
— Вероятно, нам снова понадобятся охотники на монстров. Тот доктор... ван Гаал, верно? Странные идеи, но насчёт Сопряжения Сфер, я уверен, он был совершенно прав. И если у нас получится...
— Вы его убили...
— Ван Гаала? Нет, не успели. Постарались реданцы. Откуда только взялись. Чувствую, с Подменышем ещё будут проблемы, слишком уж он горяч и твёрд...
— Я о бароне.
— О ком?
— О бароне Кроахе ас-Сотере. Он мёртв?
— С чего бы? — пожал плечами старик. — Скорее, пьян. Впрочем, не знаю.
— Он нам верил. И я обещал ему помочь.
Старик раздражённо пожал плечами.
— Знаешь, что меня всегда злило в вашем брате? Ваша непомерная гордыня. Жизнь на самом деле полна обстоятельств, которые всегда будут выше ваших дурацких принципов. Это необходимо принять — и смириться. Или перестать жить. Умеешь убивать чудовищ — убивай, зачем раз за разом ломать свою и чужую судьбу, пытаясь играть на поле, которое тебе не предназначено. Всё и так сплелось слишком плотно: этот дурацкий мир и эти дурацкие представления о чести и честности. Я слишком стар, чтобы ждать, пока всё случится само собой. Я старый человек, и я мыслю старыми категориями. Я родился две страны назад, а люди не живут, не могут жить, не должны жить сами по себе, все эти ваши слюнявые утопии о государстве без государства, всё это ваше... «Когда Адам пахал...» — процедил ядовито. — И если уж открывается шанс — для меня, для страны, для всех...