– А почему ты спрашиваешь об этом?
– Вы так хорошо говорите на нашем языке!
– Я родился в этом доме, – тихо ответил Адолесентолай. – В лето от Рождества Христова 70-е, после того как император Тит разрушил Храм, он привез из Иерусалима в Рим пятерых молодых евреев-военнопленных. Их называли adolescentoli, что по-латыни значит «юноши». Я потомок одного из них, Иосифа Адолесентолая. Он добился свободы, записавшись на службу во Второй римский легион, и с легионом оказался на этом острове. Здесь жили тогда низкорослые смуглые рыбаки, черные силуры, которые первыми стали называть себя бриттами. А твоя семья столь же долго живет в Англии?
– Не знаю.
– Но сам ты вполне прилично говоришь на английском языке, – сказал Адолесентолай шелковым голосом.
Роб рассказал о своей встрече с Мерлином, упомянув только разговор о медицинском образовании.
– А вы тоже учились у великого персидского лекаря в Исфагане?
– Нет, – покачал головой Адолесентолай. – Я учился в университете в Багдаде – там медицинская школа больше и библиотека богаче. Если, конечно, не считать того, что у нас не было Авиценны, или Ибн Сины, как его там называют.
Поговорили об учениках лекаря. Трое были французскими евреями, а четвертый – еврей из Салерно.
– Мои ученики предпочли меня Авиценне или любому другому арабу, – сказал Адолесентолай с гордостью. – Они, конечно, не могут пользоваться такой библиотекой, как студенты в Багдаде, но у меня есть «Лечебник» Бальда60. В нем перечислены все способы лечения по Александру Тралльскому61, указано, как приготовлять целебные мази, припарки и пластыри. От них требуется изучить с величайшим тщанием эту книгу, а равно некоторые книги Павла Эгинского62 на латыни и определенные сочинения Плиния63. И прежде чем окончится их ученичество, они должны научиться делать флеботомию64, прижигания, надрезание артерий, удаление катаракты.
Роба охватило непреодолимое желание узнать все это – в чем-то сходное с чувством, которое испытывает мужчина, увидев женщину и тут же воспылав страстью к ней.
– Я приехал, чтобы просить вас взять меня в ученики.
Адолесентолай склонил голову.
– Я догадался, что ты здесь именно по этой причине, но не приму тебя.
– Стало быть, мне не удастся вас убедить?
– Не удастся. Ты должен найти себе учителя из лекарей-христиан либо остаться цирюльником, – выговорил Адолесентолай не резко, но твердо.
Возможно, причины были те же, какие называл и Мерлин, однако этого Робу не суждено было узнать – лекарь замолк. Поднялся и первым пошел к двери, безразлично кивнув Робу, когда тот выходил из его амбулатории.
Проехав еще два города, уже в Девайзесе Роб во время жонглирования уронил шарик – впервые с того времени, когда освоил эту премудрость. Зрители смеялись его шуткам и раскупали целебное снадобье, но вот во время приема вошел к нему за занавес молодой рыбак из Бристоля, примерно ровесник Роба. Он мочился кровью, страшно исхудал и сказал, что чувствует, как подходит смерть.
– Неужто вы ничем не можете мне помочь?
– Как тебя зовут? – тихо спросил Роб.