– Вчера я ведь пригодился вам. А вскоре мог бы сам навещать ваших больных в суровую погоду, и вам стало бы легче.
– Не пойдет.
– Но вы же видели, что я понимаю в лечении, – не отставал от него Роб. – Кроме того, я силен и могу выполнять тяжелую работу, какая только потребуется. Ученичество сроком на семь лет. Или даже больше, как вы сами пожелаете. – От возбуждения он вскочил на ноги, нечаянно толкнув стол и расплескав кашу.
– Это невозможно, – отвечал ему Мерлин.
Роб ничего не мог понять. Он не сомневался, что понравился Мерлину.
– Неужто у меня нет необходимых способностей?
– Способности у тебя отличные. Я видел, как ты работаешь, и могу заключить: из тебя выйдет отличный лекарь.
– Тогда в чем же дело?
– В этой стране, которая строже всех блюдет христианские законы, мне просто не позволят стать твоим хозяином.
– Кому до этого есть дело?
– Здешним священникам. Я давно им подозрителен: воспитывали меня французские евреи, а в академии обучали мусульмане. Священникам кажется, что здесь пахнет заговором опасных языческих течений. Они с меня глаз не спускают. И я со страхом ожидаю того дня, когда мои слова истолкуют как волшбу или когда я позабуду окрестить новорожденного.
– Но если вы не хотите взять меня в ученики, – сказал Роб, – то хотя бы посоветуйте такого лекаря, к которому следует обратиться.
– Я же сказал тебе, что никого посоветовать не могу. Впрочем, Англия велика, в ней много не знакомых мне лекарей.
Роб поджал губы, а его рука легла на рукоять меча.
– Вчера вечером вы советовали искать лучшего из малосведущих. Кто самый лучший лекарь из тех, кого вы знаете?
Мерлин вздохнул и стерпел угрожающий тон гостя.
– Артур Джайлс из Сент-Айвса, – холодно ответил он и вернулся к прерванному завтраку.
Роб вовсе не собирался вытаскивать меч из ножен, но жена лекаря не сводила глаз с оружия и не сумела подавить дрожи и глухого стона, уверившись в том, что сбывается ее мрачное пророчество. Руил и Ионафан смотрели на него печальными глазами, а Захария начал плакать.
Робу стало не по себе из-за того, что он вот так отплатил им за гостеприимство. Он попытался как-то извиниться, это не получилось, и в конце концов он просто отвернулся от еврея-французишки, все хлебавшего свою кашу, и выбежал из дома.
21. Старый рыцарь