Кутний, оставив поднос на столике, передал один стакан сидящему впереди Рахметяну и ушёл к товарищам.
Двигатели вездехода равномерно гудели; Сиверцев не мог расслышать ни слова из разговоров вояк впереди. Они, стало быть, их с Тараненко беседу тоже не могли подслушать, тем более, что ближе к корме гул только усиливался.
— Ну, — Тараненко сцапал свой стакан и потянулся к Ване, — с завершением ударной вахты!
Рахметян, не отрываясь от планшета, что-то неразборчиво промычал и колыхнул приподнятым стаканом. Сиверцев тоже взялся за стакан, чокнулся с Тараненко и отпил примерно четверть. Коньяк был очень даже приличный.
Как-то комментировать ситуацию Ваня не стал — явно ведь неспроста шеф затеял этот разговор.
— Как Зона? Привык? — справился шеф через полминуты. Сиверцев неопределённо пожал плечами:
— Разве к этому привыкнешь? Скорее, смирился.
— Филиппыч говорил, ты многому научился за последнюю вахту. А знаешь почему? Потому что сидел на заимке без перерыва. Если б тебя после первого месяца в городок вернули, на следующую вахту ты бы как с нуля заступал. В городке быстро всё выветривается, что не очень глубоко въелось. По хорошему тебе бы ещё месяцок на заимке посидеть — как раз шестнадцать недель, переломный срок. Кто столько в Зоне отсидит — уже не забудет ничего и никогда. По родному сортиру с опаской ходить станет и дорогу в городке переходить полуприсев.
«Свисти-свисти, — подумал Ваня грустно. — Слыхал я эти песни венского леса уже, неоднократно слыхал».
Наверное, у него был достаточно выразительный взгляд, потому что развивать тему Тараненко не стал. Отпил коньяку, бросил в рот колбаску. И без обиняков сменил тему:
— Рассказывай, зачем Покатилов приходил.
— Этого я не знаю, — честно признался Сиверцев. — Мы с ним вообще ни о чём толком не поговорили. Он всего лишь поинтересовался — зачем я от него прячусь? А я-то и не думал прятаться! Так ему и объяснил.
— В каком смысле прячешься? — уточнил Тараненко. — На связь не выходишь, что ли?
Ваня поднял по-прежнему грустный взгляд на шефа и объяснил:
— Покатилов сказал, будто бы видел институтские графики дежурств на заимках. И якобы там указано, что не сидел я на четвёрке подряд три вахты, а как и положено по трудовому законодательству после первых четырёх недель работы в Зоне отбыл на такой же срок в институт, на реабилитацию и всё такое. Покатилов, очевидно, ждал, что я за эти четыре недели заскочу к нему в «Вотрубу», потолковать и всё такое. Но поскольку на самом деле я оставался на заимке, заскочить я никак не мог. Это я ему и объяснил. Покатилов удивился, подумал, и закончил разговор.
— Серьёзно, что ли? — удивился Тараненко.
— Да. Задумался, помолчал и отправил меня назад, на заимку.
— И ни о чём больше не спрашивал?
Сиверцев поколебался и решил, что молчать не стоит.
— Ещё попросил шепнуть, если Псих объявится, — сказал Ваня с неохотой.