— Радиация повреждает только развёрнутые гены, правильно?
— Правильно, — подтвердил Сиверцев, теперь уже глядя на собеседника с невольным уважением — для рядового человека Зоны Псих знал подозрительно много. — И ещё со временем повреждаются краевые части хромосом… Это, кстати, одна из теорий старения — хромосомы становятся сильно короткими… Ты продолжай, продолжай.
— Так вот. — Псих наконец-то перешёл к сути. — У меня двойной хромосомный набор.
— Хромосомный набор у всех двойной, — хмыкнул Сиверцев. — В соматических клетках. Диплоидный называется. А в половых — одинарный, гаплоидный.
— У меня двойной по сравнению с остальными людьми, — поправился Псих. — Четверной, стало быть, или как там по учёному?
— Ну, скажем, э-э-э… полиплоидный. Да, пусть так.
— Ага, во! Так вот, значит, один набор у меня обычный, как у всех — в нём основные гены развёрнуты, как и положено, а хвосты с жабрами свёрнуты. А во втором свёрнуто вообще всё. Соответственно, радиация этот второй набор и не берёт. Когда в основном наборе что-нибудь повреждается, организм каким-то образом вынимает нужные гены из архива и обновляет развёрнутый набор. И всё, я как новенький!
— Смело! — оценил Сиверцев. — Очень смело! Остаётся только придумать — как свёрнутые гены могут участвовать в текущем синтезе белков… Ну и как они вообще остаются свёрнутыми при делении клетки, когда активируется практически весь геном. Но смело, чёрт побери, смело! Кто это всё тебе внушил?
— Синоптики, — угрюмо сообщил Псих. — Они мне геном и расшифровали. Провели это… сиквестирование.
— Секвенирование? — Сиверцев удивился ещё сильнее. Вот этого он точно не ожидал.
— Да, секвенирование! Забываю всё время. У меня, извини, образование десять классов, а в бурсе мы биологию вообще не изучали.
Сиверцев точно знал, что у Синоптиков соответствующая аппаратура имеется — осталась в наследство от Чистого Неба, когда их разгромили. А возможно и позже купили, поскольку времени со времён разгрома прошло предостаточно и аппаратура 2013 года сегодня выглядела бы, мягко говоря, архаичненькой.
— Не убедил я тебя? — с явно видимым огорчением спросил Псих.
— Как тебе сказать. — Сиверцев решил быть предельно честным. — Как у биолога у меня, разумеется, возникает масса вопросов, но ты вряд ли на них ответишь. Всё это выглядит, безусловно, очень фантастичным… но, признаю в принципе это не кажется совсем уж невозможным. Я пока не вижу фактов, которые поставили бы на подобном объяснении безусловный крест. Хотя, поверить трудно, да. Но, с другой стороны, тут в Зоне много такого, во что поверить трудно, а я это изучаю уже пять лет! И вижу собственными глазами. Так что… мне было бы очень любопытно взглянуть на результаты секвенирования, а ещё лучше взять твой, как ты выражаешься, организм под белы рученьки, свести в институт и там провести соответствующие исследования.
— В институт — это вряд ли, — сказал Псих. — Слишком многие меня ищут, в том числе и в институте. А вот на результаты взглянуть не проблема — я их храню как раз там, куда мы направляемся. В схроне, мы там ночевать будем. Думаю, до самого вторника.
— Ух ты! — Сиверцев даже обрадовался. — Погляжу с интересом!
Это могло показаться странным, но ни ежедневная рутина исследований, ни длительный завис в Зоне, случившийся в последнее время, не убили в Ване учёного-энтузиаста. Он продолжал любить свою работу даже вышагивая с «калашом» на плече по одному из самых опасных мест старушки-Земли.
Путники как раз напоролись на череду аномалий; Псих принялся тропить безопасный маршрут и поэтому отвлёкся, а Ванино внимание приковала стая ворон, с карканьем кружившаяся над чем-то немного впереди. И, похоже, не только вороны там кучковались — в траве тоже угадывалось бойкое шевеление. Но сначала предстояло пройти мимо аномалий.
Эти адские ловушки почему-то редко встречались поодиночке — всё больше россыпями. Как будто исполинский художник, то и дело обмакивая кисть в жидкую краску, затем энергично тряс её над бескрайним холстом, то здесь, то там. В результате с кисти срывались десятки капель и покрывали холст эдакими «грибными семейками», между которыми всегда оставалось довольно неиспачканного пространства.
«Между прочим, богатая модель, — подумал Сиверцев мимоходом. — Надо будет физикам предложить, пусть посмеются».