— Скорее! Скорее!
Ограда бывшего НИИ «Агропром» была посолиднее, чем вокруг Свалки — не легкомысленная местами ржавая колючка, а монолитные бетонные плиты. Однако время и запустение коснулось и их: когда-то плотно пригнанные к массивным столбикам и выставленные по ниточке, теперь они где покосились, где накренились, где просели, где выщербились, а в нескольких местах и вовсе упали. Правда, упавших было совсем мало — большая часть сохранила вертикальное или близкое к вертикальному положение.
Здание института хорошо просматривалось, невзирая на множество деревьев, обросших после зимы новыми листиками, но была это не свежая зелень здорового леса или парка, а мелкие тёмно-зелёные листочки с зазубренными краями, жёсткие, будто наждачная бумага. И такие же шершавые. Тиранёшься — кожу до крови стешет, а одежду может и продырявить. Даже неопытный Ваня Сиверцев знал, что от деревьев нужно держаться подальше, потому что они и сами не подарок, да плюс в кронах обитало много неприятной мелочи.
Псих вместо того, чтобы искать убежище в зданиях (Сиверцев знал от бойцов и знакомых сталкеров — убежища там есть, и неплохие), зачем-то отклонился к полю аномалий между Агропромом и Свалкой, а потом и вовсе пошёл вглубь поля, аккуратно огибая опасные места. Ваня в который уже раз за сегодня напрягся и сосредоточился на том, чтобы и не вляпаться никуда, и от Психа не отстать, а это было не так уж и легко.
В итоге Псих вывел к небольшому холмику, оказавшемуся присыпанной чернозёмом кровлей схрона.
Вход в схрон располагался с северо-западной стороны — площадка из нескольких бетонных плит, короткий тупичок под бетонным же козырьком и в торце тупичка запертая на висячий замок массивная, как в уважающем себя бомбоубежище, дверь. Висячий замок на такой двери выглядел примерно как лодочный двигатель на самокате, но оказалось, что он больше для бутафории, чем для охраны. Основной замок (точнее — кодовый модуль основного замка) прятался сбоку, между плитами облицовки, а ключ к нему выглядел как пластиковая банковская карта.
И ещё Сиверцеву показалось, что на бетонной плите перед дверью угадывается силуэт лежащего человека — бетон тут был чуть другого оттенка, чем в остальных местах.
За дверью располагался небольшой тамбур, лестница вниз в два пролёта, снова небольшой тамбур и очередная дверь, опять с хитрыми замками. Псих то цифровой код набирал, то палец к папиллятору прикладывал — отпирал, в общем. Ваня вертел головой, осматриваясь.
Изнутри схрон оказался куда больше, чем ожидалось. Сиверцев полагал, что там клетушка размером как раз с навершие холмика. Ага, сейчас! Сначала они с Психом вошли в достаточно просторное и высокое помещение — примерно пять на пять метров и минимум два семьдесят и высоту, из которого пара дверей вела в смежные, поменьше размером и с потолком на добрых полметра ниже. Одни двери вели в спальню и к санузлу, вторые в кладовую. В спальне были расставлены двухъярусные армейские койки, заправленные синими одеялами, так что тут вполне могла вольготно разместиться компания в десять человек; в кладовой один угол занимал оружейный шкаф, правда вместо оружия он был полон пластиковых бутылок с водой, а напротив шкафа стояли штабеля картонных коробок, судя по маркировке — с чем-то съедобным.
Пока Сиверцев осматривался, Псих сходил запер наружные двери, а потом и внутренние.
— Ну, как пенаты? — поинтересовался он.
— Хоромы! — с уважением оценил Сиверцев. — Я-то боялся, придётся в подвале в обнимку с крысами спать.
— С крысами пусть враги наши спят, — вздохнул Псих. — Вещи во-он там можно кинуть. Ща пожрать сообразим, чайку попьём…
Сиверцев примостил вещмешок в ветхое проваленное кресло и принялся разглядывать плакаты на стенах. Все они были старые, во всяком случае ни одной даты позже 1984 года Ваня не заметил.
На одном на фоне звёздного неба были изображены две руки в крепком рукопожатии; над ними тянулась надпись: «СОЮЗ — АПОЛЛОН», подними — она же, но уже латиницей.
Второй плакат был просто календарём на 1984 год; помимо собственно календаря на нём неведомый художник изобразил букет гвоздик, перехваченный разноцветной полосатой лентой наподобие орденской.
С третьего на Сиверцева глядела и таинственно улыбалась симпатичная, но определённо холодноватая внешне девушка, а надпись гласила: «Зелена Гура, 1982».
Завершал галерею разворот какого-то журнала на тему «Футбольный клуб «Динамо» Киев перед сезоном 1983». Сиверцев узнал только Блохина и слегка озадачился, не обнаружив на плакате легендарного Лобановского.
— Это Анне Вески, — сообщил из противоположного угла Псих.
Сиверцев удивлённо обернулся — Псих стоял к нему спиной и несуетливо рылся в картонном ящике, водружённом на кухонный стол. Казалось, он может перебирать содержимое и неделю, и две, и дольше.