Псих неопределённо пожал плечами.
— Тебя Тараненко зачем со мной послал? — спросил он и сам же ответил: — Затем, чтобы ты узнал о дупликаторе как можно больше. А я хочу все эти чудеса сдать и уйти. Спокойно уйти, причём живым. Раз ты во все эти дела встрял, твоя очередь.
— Встрял, — скривился Сиверцев. — Я не собирался никуда встревать. Я просто биолог, лет пять уже около Зоны местные чудеса препарирую. А в Зону впервые только прошлой осенью попал, как раз когда ловили пси-монстра, а поймали тебя. И знать я не знал ни о каких дупликаторах, да только Тараненко отчего-то вечно меня сует в первые ряды, едва о нём речь заходит. Мне оно и самому не больно надо. И всё равно постоянно оказываюсь в центре событий. Прям, мистика какая-то!
Сиверцев тяжко вздохнул, однако любопытство снова взыграло в нём и ничего он со своей пытливостью учёного поделать не смог:
— Слышь, Саня, а как ты осенью от всей этой братии сумел улизнуть? Тебя ж держали чуть ли не на поводке.
Псих скривил уголки рта:
— Рисковал, конечно. Я знал, что меня всё равно возьмут, поэтому когда монстра схватили… кстати, на самом деле то был никакой не монстр, а только псионик-ретранслятор, эдакая ходячая антенна. Монстр и посейчас в Зоне и за событиями он следит очень пристально. Так что знай это, Ваня, и будь осторожен. Ага. Так, значит, когда я осенью пошёл сдаваться, настоящих артефактов у меня при себе, конечно же, не было — прикопал. Взял пару железяк сходного вида. Заранее озаботился, купил две совершенно одинаковые пепельницы, одну из которых при осмотре сейфа перед демонстрацией загодя прилепил в нижнем отделении, но не намертво, а чтобы она через минут двадцать-тридцать отвалилась. Самым трудным было удержать зрителей, чтобы не насовали какой-нибудь экзотики для дупликации. И совали ведь, однако я убедил ограничиться для первого раза одной пепельницей. В середине эксперимента пепельница в нижнем отделении отклеилась и упала, но снаружи этого никто, конечно же, не услышал. В общем, сжульничал я тогда. А когда «дупликатор» во второй раз не сработал, я сделал умное лицо и предположил, что вне Зоны он просто не в состоянии зарядиться. Естественно, что Тараненко загорелся повторить эксперимент в Зоне. Приехали на какой-то полевой пост. Проверили. Не сработал, ясен перец. Тут я уже и сам удивление разыграл. Короче, в конечном итоге повёл я Тараненко с группой в Лиманск, к истокам, так сказать. Да и сбежал под выброс, когда всех сильнее всего корежило. А настоящие спицы и жвачку потом выкопал, да и всё.
— Н-да. — Сиверцев покачал головой. — Рисковый ты, Саня, человечище.
— Жить захочешь, ещё не то провернёшь, — грустно заметил Псих.
— А что ты про пси-монстра говорил? Помнится, ты его поминал, когда мы кровососа издохшего у ограды свалки видели. И когда я тебе о собаке с червём в голове рассказывал, ты тогда сказал, что он за всеми нами следит.
— Следит, — подтвердил, Псих. — Поскольку его единственного ретранслятора ещё осенью пристрелили, монстр вынужден был строить новую пси-сеть, чтобы знать о творящемся в Зоне и за её пределами. Твари с червём в башке — элементы его сети. Если встречаешь таких, значит за тобой наблюдают, Ваня. За тобой, и за всем, что ты думаешь. И это серьёзнее, чем может тебе показаться.
Сиверцев ощутил новый прилив беспокойства, замешанного на страхе и тоске. Как учёный он терпеть не мог непонятного, а как любой другой человек — опасного.
На сегодняшний день чувства простого человека и чувства учёного в нём, к великому сожалению, совпадали.
Глава двенадцатая
— Давай по порядку, — хмуро, но на этот раз рабочим тоном велел Храп. Осколки шарика он уже подобрал и в сердцах забросил в угол лёжки.
— Как вы ушли, мы с Налимом опять спать завалились, — начал рассказывать Тучкин. — Продрыхли часов примерно до одиннадцати, потом то се, автоматы почистили, я наладился воды нагреть на обед. А Налим говорит, пойду, задумаюсь о смысле бытия — и туалетной бумаги отмотал.
— Почему не в лёжке? — жёстко спросил Храп. — Гальюн же есть!
— Гальюн-то есть, да воды нету. Какой смысл хату дерьмом прованивать? Ну он и пошёл. Это уже около полудня было, но я точно время не засекал. Ну, копаюсь я, рациончики залил, раз зачерпнул из своего второй, так помалу всё до дна и выхлебал. Пью чай, журнал читаю, потом спохватился — где, блин его носит, еда остыла уже! На часы — а уже второй час дня. В общем, стреманулся я, автомат взял — и на крылечко. Позвал раз, второй. Глухо. Долго думал: пойти поискать или не стоит. Не пошёл, вернулся. Так вот и сидел пока вы не вернулись…
— Говорил же, из лёжки ни шагу! — зло бросил Храп. — Ну что ж вы за ур-роды, а?
Он встал, зло швырнул рюкзачок на спальники и посмотрел на часы.