— Да как знаешь, — беспечно вздохнул Ефим. — Твои ключи, как нравится, так и поступай.
Швед вышел на площади Победы, около цирка. Ефим помчался дальше. Швед даже не ожидал, что тот вот так вот, с ходу и очень рьяно впряжется в работу, но в целом это было вполне в духе Ефима — заниматься делами без оглядки на время суток. Прежний глава Дневного Дозора ценил его в том числе и за это.
У спуска в подземный переход Швед невольно покосился направо, в сторону поворота на улицу Дмитриева. В двухстах метрах отсюда на ней располагалась квартира Лайка. Сколько там всего происходило еще совсем недавно… А парой кварталов дальше находилась та самая Гоголевская улица, на которой стоял Кошкин дом, будущий офис Дневного Дозора. С ним тоже было кое-что связано, но не в таком объеме, как с квартирой исчезнувшего шефа.
Отогнав воспоминания, Швед перешел через проспект и направился к Параджановскому дому. Он нашел в себе силы не повернуть головы, на этот раз налево, туда, где мерцал подсвеченный вход в ресторан — раньше это был вход в «Викторию», неофициальный клуб киевских Темных. Бывший клуб, разумеется.
Кто живет одним лишь прошлым, обычно не имеет будущего — напомнил себе Швед с грустным пафосом.
Доехать удалось только до седьмого этажа — на нажатие кнопки с восьмеркой лифт почему-то не реагировал. Вскоре Швед понял почему: вся площадка верхнего этажа для посторонних была недоступна. Лестница упиралась в монументальную металлическую дверь. Бряцая ключами, Швед по очереди отпер замки, шагнул через порог и сразу почувствовал, что в одной из квартир кто-то есть. И этот кто-то ждет именно его, Шведа.
Швед нерешительно замер. Что там Рублев ему пророчил? Что первым делом его, желторотого главу Дозора, попытаются отпрессовать Светлые. Как-то слишком уж быстро, елки-палки!
— Да входи уже! — донеслось из-за приоткрытой двери. — Топчешься, как грешник на сковородке.
В квартире было практически темно, но едва Швед ступил через порог в прихожую, в одной из комнат вспыхнул свет. Дверь Швед на всякий случай не стал запирать, просто притворил. Сумрак Сумраком, а так как-то спокойнее…
В комнате на широком диване перед огромной плазменной панелью сидел неопределенного возраста мужчина в серых брюках, серых носках и серой рубашке. Рядом с ним на диване лежал небрежно брошенный серый пиджак, а у входа в комнату Швед заметил пару туфель, для разнообразия черных.
Человек отложил газету, которую перед этим читал (между прочим, в полной темноте), снял старомодные прямоугольные очки и сунул их в нагрудный карман рубашки. Плазма была выключена и не включалась довольно давно — обычно Швед отчетливо чувствовал нагрев недавно работавших электроприборов. Сейчас он не чувствовал ничего.
— Здравствуйте, — осторожно поздоровался Швед.
— Здравствуй, здравствуй, — проворчал Завулон. — Заждался я тебя уже. Проходи, садись, говорить станем.
«Ну, хоть не Светлые», — подумал Швед, опускаясь в кресло напротив дивана.
— Меня, я вижу, ты узнал, — сказал Завулон. — Тебя я, в общем, тоже помню. Это ведь ты Ямайца по темечку отоварил?
— Было дело, — сознался Швед. — Но это случайно вышло. Я растерялся… Ну и саданул. Не думал, что получится.
— Лайк в свое время говорил мне, что из молодых особые надежды возлагает только на Озхара и на тебя. Что стало с Озхаром, ты знаешь. Поэтому я ничуть не удивлен, что Инквизиция выбрала именно тебя.
— А я вот удивлен, — мрачно сообщил Швед. — Не по Сеньке шапка, это же очевидно.
— Почему ты так думаешь? — спросил Завулон с нескрываемым интересом.
Швед замялся, соображая, как получше объяснить все, что с недавних пор теснилось у него в душе, и наконец решил быть кратким: