— Традиции, — пожимает плечами Ян Гэ. — Когда будущий ученик впервые посещает гору Мудан, он должен взойти на неё самостоятельно.
— Да я же сдохну.
— Всё не настолько плохо. Отсюда не видно, но если обойти вон тот утёс, — палец Ян Гэ устремляется к ближайшего горному изгибу, — то можно будет выйти на горную тропу.
— А может, всё-таки воспользуемся этим твоим цингуном? Всё равно никто не узнает.
— Знаешь, с чего начинается самая большая ложь Су Чень?
— О, началось…
— С маленькой лжи самому себе. Даже если мастер и наставники ни о чём не узнают, это не значит, что наша ложь не осядет пеплом в наших же сердцах…
— Да понял, я понял. Пошли уже, а то на обед опоздаем.
— Ха-а-а, — тяжко вздыхает Ян Гэ, но всё начинает идти в указанном направлении.
— Слушай Ян Гэ, — нагоняю я его. — Насчёт той ночи — ты же не держишь на меня зла?
— Какой ночи? — неподдельно удивляется он.
— Ну той, когда ты спас меня от адепта кровавого культа…
— Эмм, ты явно меня с кем-то спутал.
— Да нет же, вон и родинка у тебя на щеке приметная…
— Говорю же, спутал, — вырывается он вперёд, оставляя тем самым меня позади.
— Ты ещё скажи, что у тебя груди нет?
— Ты с ума сошёл, какая ещё грудь⁈ Воином Мудан может стать только мужчина. Разве моё лицо недостаточно мужественное?
— По правде говоря, не особо. У тебя наверняка от пьяных мужиков отбоя нет.
— Мы можем идти молча? — чуть ли не рычит на меня Ян Гэ.
— Не вопрос. Грудь покажешь? Я одним глазком. Никаких похабных мыслей — чисто чтобы удостовериться…