Поколение

Лицо у Димки точно закаменело. Он прикладывал ладонь к разбитой губе и, как-то неестественно выпрямившись, шагал быстро и сосредоточенно.

Через парк прошли, не проронив ни слова, а когда оказались у троллейбусной остановки, Димка, повернувшись к Вите, сказал:

— Ты не переживай. У нас, Буровых, это в порядке вещей. — И он вопрошающе посмотрел на брата, будто ожидал от него подтверждения своих слов. — И ты тоже, Стась… Врезал за дело. — Он опять притронулся ладонью к припухшей губе. — Заживет…

Помолчали, чувствуя тягостную неловкость, но, когда Стась, словно извиняясь начал: «Ты пойми меня», — Димка резко прервал его:

— Выкинь из головы! Все правильно… Так и положено.

— Тогда едемте домой, мальчики, — обрадованно сказала Вита. — Там нас заждались.

— Нет, — покачал головою Димка. — Вы езжайте. Скажите что все о’кей. Завтра выхожу на работу… Матери передайте: зайду к ней в лабораторию. Мы работаем в сборочном.

— А сейчас туда? — спросил Стась.

— Поеду к Римме. — Улыбнувшись, Димка добавил: — Завтра опять трудовые будни… Надо выспаться.

Он повернулся и быстро зашагал в глубь липовой аллеи. Стась в нерешительности постоял и рванулся вслед за братом. Догнал он его у самой троллейбусной остановки. Вита видела, как они отошли в сторону и стали говорить. Сначала спокойно, а потом возбужденно. Был момент, когда она хотела броситься к братьям, ей показалось, что вот-вот вспыхнет новый скандал, но все обошлось: у кого-то хватило благоразумия.

Вита и не пыталась расслышать их разговор: они были далеко. Она старалась определить, о чем говорят братья. Впрочем, как она видела, больше говорил Стась, а Димка или молчал, или коротко кивал головой. Но вот заговорил и он, и Стась миролюбиво положил брату левую руку на плечо, а правой сжал кисть Димкиной руки.

У Виты отлегло от сердца. Братья заключали мир — так она расценила эту сцену. Она не видела лица Стася: он стоял к ней спиной, а Димкино, обращенное к ней, было сумрачно, и вся его фигура казалась вялой, поникшей, так не похожей на статную, энергичную фигуру брата. Он расслабленно держал руку Стася и что-то говорил. «Видно, обещает, — грустно подумала Вита. — Обещал он уже много… только бы сдержал слово».

Стась вернулся и долго молчал, потом сказал — скорее для себя, чем для Виты:

— Если он Буров, то выпутается. И все будет в порядке… А если слюнтяй, если не Буров, то и жалеть не о чем.

Желваки на его лице напряглись, широкие брови сдвинулись к переносице, Вита испуганно затихла.

— Я тоже не хочу домой, — сказала она и направилась к парку.

Стась побрел за женой неохотно, с какой-то обреченной покорностью почти так же, как только что шел за братом, когда тот припустился к пивному ларьку. Присели на лавку под кроной громадины дуба. Стась, запрокинув голову, долго смотрел сквозь шатер его ветвей на высокое, стынущее в пронзительной голубизне небо, а потом в раздумье проговорил:

— Может, лечить его? А вдруг сам не выкарабкается?.. Сегодня же скажу матери и отцу. Все-таки надо что-то делать.

— Уже решил? — насмешливо спросила Вита. — Только у Димки забыл спросить. Согласится ли он?

— А чего ждать? — Стась раздраженно взглянул на жену, будто она во всем была виновата. — Скажи, если ты такая умная. Погибает парень, разве не видишь? — И он повернулся к ней, ожидая ответа.