«Нет, за этого парня теперь могут быть спокойны родители», — подумал Степан Петрович.
Эту встречу в пасти «черной дыры» с Димкой тоже в роман надо бы… Нужно пристальнее посмотреть на молодых в работе.
…Телефон был выключен в последние дни, и Пахомов будто выпал из «яростного и прекрасного мира». «Надо немедленно вписываться, даже ввинчиваться в суету сует», — посмеивался Пахомов над собою и включил сначала телевизор, а потом взялся за телефон.
Кому звонить?
Александру Ивановичу? Рассказать о том, что видел в его Владимирской области? Так он об этом и без него знает. Предложить ему выступить в газете? А согласится ли старик? Лучше к нему поехать. А сейчас надо позвонить Михаилу Бурову. Он теперь рядом… Какое же это счастье, когда есть друг, понимающий тебя, родная душа. В любую минуту можешь снять трубку и сказать: «Я еду к тебе!» или «Приезжай!».
9
«Жизнь все же прекрасна, — говорил себе Степан Пахомов. — Прекрасна. Если ты здоров, если тебе работается и если у тебя есть верные друзья».
Он держал трубку в руке и пальцем прижимал рычаг, с наслаждением предвкушая телефонный разговор с Буровым.
Степан часто сравнивал те десять лет жизни, когда они были вместе (пять лет в студенческом общежитии и пять на одном заводе), — годы их молодости, и эти двадцать, когда они жили в разных концах страны и только изредка встречались. И первые десять лет казались ему ярче, наполненней, там было столько хорошего и настоящего, что в мыслях он все время обращался к ним. Прошлое мы любим за то, что были молодыми, и чем дальше в глубь жизни уходят воспоминания, тем сильнее наша любовь. Этот афоризм он мог бы отдать одному из своих героев. А может быть, уже и отдал кому-то?
Степан много раз ловил себя на том, что повторяет в своих вещах удачно найденные слова и фразы, многократно повторяет любимые мысли. Занимается самоплагиатом, чего не имеет права делать писатель. «Не один ты грешен», — подшучивал над своей «постыдной страстью самоплагиата» Пахомов. Такое случается почти у всех писателей — и у современных и у классиков. Даже у Толстого есть особо любимые словечки и речевые обороты…
Телефон резко зазвонил, и Пахомов, испуганно вздрогнув, чуть не выронил из рук трубку.
— Миша, родной! — услышав знакомый голос, обрадовался Пахомов. — Телепатия. Я как раз собирался звонить тебе…
— Какая, к лешему, телепатия? — рассерженно рокотал в трубку Буров. — Какая телепатия? Я уже через милицию тебя ищу… Ты где пропал? Неделю тебя нет.
— Не пропадал я, дома сижу.
— А почему трубку не берешь?
— Работал…
— Что, и по ночам? Я же тебе и утром и ночью, во все часы суток звонил. Пропал человек, и все тут.
— Я выключил телефон… И забыл.
— Хорош гусь! — не унимался Буров. — Забыл? А если бы из твоих друзей кто-нибудь умер?
— Ты же, чертяка, жив, а больше мне никто не нужен.