– Еще ужасней, что у поклонника номер один на днях скончалась его супруга, к смерти которой косвенно или прямо причастна любовница поклонника номер один…
– Мальвина?..
– А кто же еще, визионерка Мальвина с соседской бандой визионеров… А полный ужас для всех, особенно, для потенциального киллера Гены, заключается в том, что…
Он сделал глубокую паузу, наигрывая грустную пронзительную мелодию, родившуюся на клумбе, в которую чуть-чуть носом не упал охранник Геннадий… Доиграл припев до конца, словно не расслышав вопрос жен:
– В чем заключается полный ужас, Коль?
Он встряхнул головой, словно пытаясь освободиться о опасного сна-наваждения и выдохнул под гитарные переборы:
– А в том, что визионерка-вокалистка беременна дитем поклонника номер один, и ее с дитем убивать не можно, несмотря на ее априорное и апостериорное коварство визионерки Мальвины Игнатьевны и банды соседей визионеров: приемного отца Игната Демьяновича, старшей сестры Ирины Игнатьевны…
– И ты все это говоришь так спокойно, как будто ничего не хочешь сделать для… – она осеклась. – Как все это перепуталось, завязалось в тугой узел, который не развязать, не разрубить… Но ведь что-то надо делать…
– Заявлять и обвинять в несовершенном преступлении?
– Ну, хотя бы кому-нибудь намекнуть, так, мол, и так…
– А я, что по-твоему делал… Киллера потенциального в цветочный дурман, много сильнее алкогольного и наркотического ввел… Он, считай, в клумбу мертвым свалился… А встал живым и здоровым с моей помощью… Поедет отговаривать шефа-вдовца отговаривать от убийства его руками визионерки беременной… Только как все обернется, пока никому не известно… Вдруг женится вдовец-шеф на беременной визионерке и сделает визионера Игната Демьяновича долларовым миллионером без проблем, о чем тот мечтал… А то и миллиардером-визионером Игнат Демьянович заделается через гору трупов – на горе трупов… Что-то я разговорился, как распелся соловей-менестрель перед любимой кукушкой сегодня, страшно, аж жуть, как завещал нам классик жанра… Сколько отмеришь лет жизни певческого сочинительства мне, грешному барду-менестреля, любимая, оценившая наконец-то своего супруга, даже его вокальные данные…
– Немало, – сказал Лида, – таким ты меня чем-то поражаешь и сражаешь, как в юности… Если захочешь, живи и твори много, если все в охотку…
– Это трудно, но буду стараться… Цветочная магия не должна гробить, наоборот, возбуждать, тонизировать, улучшать качество жизни как творчества…
Глава 14
Через какое-то время в дачный домик наведался Геннадий. Он топтался у калитки, закрытой на замок изнутри. Николай Николаевич так делал всегда, когда оставался ночевать в своем домике, посвящая полночи, а то и всю ночь напролет сочинительству стихов, мелодий, песен. Он интуитивно догадывался, что его вспугнет, если не напугает утренний стук в дверь: как будто за ним пришли темные инфернальные силы, чтобы оторвать его от чудных снов, где он досочинит свои ночные мелодии и стихи. Ведь он, просыпаясь, часто утром бежал первым к цветочным клумбам, по пути срывая какие-то ягоды позднего лета и начальной осени, чтобы, надышавшись цветочным увядающим ароматом, бубнить тут же у клумб «стихи спросонья», напевать «мелодии отлетевших снов».
Но что-то его толкнуло во сне и заставило выбежать на крыльце в то злополучное утро, он был удивлен, увидев у калитки материализовавшийся из росного ниоткуда облик Геннадия, махавшему ему рукой.
– Доброе утро, Геннадий, – выдохнул Николай Николаевич, открывая замок калитки и впуская на свою территорию незваного гостя. Автоматически подумал о том, что такие люди, как Геннадий, предпочитают отвечать кратко, словно экономя слова и эмоции: «Доброе». Не нравились такие ответные приветствия Николаю Николаевичу, но он никогда не снисходил до того, чтобы делать замечания не вежливым, внутри угрюмым и равнодушным собеседникам.
– Здравствуйте, Николай Николаевич.
У него немного отлегло на сердце, когда Геннадий сказал любимое слово барда-менестреля, призывая того здравствовать.
– В чём дело? Чем обязан, Геннадий, за столь ранний визит ко мне?