– Не без этого, – бодро ответил Николай Николаевич, – жена тоже призналась, что ее лично возбудило мое пение, выходит, не только вас, Ирина Игнатьевна…
– Так-то так-с, да из избы-то как-с? – философски многозначительно произнесла соседка, сильно понизив голос почти до шепота, по ту сторону рабицы. – Оказывается, в тот день, когда вы пели для меня, когда вы сильно меня возбудили, почти довели до сумасшествия, сестра записала наше свидание на видео. Слава богу, что исполнение ваших хитов отняло у вас мужскую сексуальную силу, а то бы… Но все равно Мальвина в часы своего отчаяния, когда она была в конфронтации со своим поклонником номер один, намекнула, что имеет на меня компромат убойный – пусть не секс, но динамо и так далее… Вы понимаете, о чем я говорю… Хорошо, что вы импотентом оказались, Николай Николаевич…
– Жена так не считает, – улыбнулся он, – но факт начальной сексуальной заминки налицо… Сочинительство песен и энергичное исполнение их под гитару перед обворожительными женщинами иногда приводит барда-менестреля к фрустрации…
– Вы находите меня такой же обворожительной, как и ваша Лида, – спросила она с вызовом. – Ловлю вас на слове.
– Конечно, у вас фантастический бюст не рожавшей удивительно женственной светской дамы…
– Спасибо, за комплимент, сосед… А вот Мальвина скоро испортит себе грудь, она в положении… Ещё до замужества оказалась в положении… А раз выскочила через свои интриги замуж за олигарха, то о компромате своем на меня забудет, не до этого ей теперь, замужней, с дитем в пузе… Ой, разболталась ты, Ирина Игнатьевна… Но чего не сделаешь лишнего за такой комплимент соседа – обворожительная, женственная светская дама…
Когда вечером Николай Николаевич заводил свою машину, Ирина Игнатьевна неожиданно вышла из дома, подошла к машине и строго предупредила серьезным голосом:
– Если появится благородный Гена, уволенный только что мужем Мальвины, гоните его в три шеи, не заводите с ним никакие разговоры. Меньше знаешь, лучше спишь. Неприятно об этом говорить, но все, что произошло тогда после презентации, не должно занимать вас и, тем более, охранника Гену. Мавр сделал свое дело, охраняя сестру, и баста…
– Обычно говорят в таких случаях, мавр может умереть… Или это дугой случай?
– Возможно, и мавр этот «благородный» тоже может умереть, если не буде держать свой язык за зубами… Я вас, предупредила, Николай Николаевич, Гену гнать поганой метлой от вашей калитки… А с компроматом на меня и на вас для предоставления видео Игнату Демьяновичу… Якобы рогоносцу, через мелкую интригу сестренки младшей я вас тоже предупредила …
– Не понял… Если вам не трудно, Ирина Игнатьевна, извольте пояснить пикантную ситуацию с «рогоносцем-мужем», хотя бы кратко…
– Игнат Демьянович у нас дюже ревнивый, может рассвирепеть увидев жену в объятьях Николая Николаевича… Ума интриганки Мальвины хватит и на то, чтобы видео-компромат подкинуть и вашей супруге или дочке, чтобы вас скомпрометировать…
– Какой смысл?..
– Смысл, непонятный смысл… Вам смысл нужно найти там, где, возможно, смыслом и не пахло… Выбить из колеи компроматом моего мужа, вашу жену, черт знает, для чего… Но интриганка своего добилась, теперь она замужем за бешено богатым человеком, олигархом… Пока она в положении, конечно, она не будет помышлять о новом своем успехе вокалистки, авторе музыки и стихов…
– Пусть пишет музыку и стихи, флаг ей в руки, – сказал, еле сдерживаясь, Николай Николаевич, трогая машину, бросив в окно. – Игнату Демьяновичу привет… Мальвине Игнатьевне тоже, но не обязательно, раз вы меня предупредили, что о ее замужестве и беременности распространяться не следует…
– Передам привет всем обязательно, – ответила Ирина Игнатьевна и помахала ему рукой. – Счастливо…
Приехав домой, Николай Николаевич подробно рассказал жене о своем утреннем конфиденциальном разговоре с уволенным телохранителем Геной, потом о послеобеденном и вечернем разговоре с соседкой Ириной Игнатьевной. Не утаил и предупреждения соседке о компромате, который записала на видео интриганка Мальвина во время его исполнения песен.
– Зачем ты мне это рассказываешь это?
– Чтобы ты была готова ко всему… – начал он с постной серьезной физиономией.
Но Лида весело оборвала его: