Остаток ночного пути в электричке до Савеловского вокзала думал о том: не фантаст ли, не сказочник ли Петр Петрович. Ведь Иван Николаевич не видел реальных экспериментов его, излечения больных… Да и, вообще, как он считывает информацию лазером со здоровых или больных нездоровых клеток, как передает это когерентным света лазером, как осуществляет регенерацию?.. Хотя идея красивейшая: в наших хромосомах содержится слово божье, природа – это Бог, генетический аппарат ДНК и РНК мыслит «внутренне», там проявляется природное мышление. И ДНК и РНК – это не только неживая химия, но и тайный живой дух, предтеча мысли и сама формирующаяся мысль. Конечно, телепортация возможна для фотонов и частиц, атомов, – но как им собраться в единый «квантовый организм» живого существа, человека того же и не распасться. А Петр Петрович говорит о регенерации сетчатки глаза, стволовых поврежденных клетках спинного мозга, нейронных сетей мозга…
Сказочник, фантаст? Возможно, но только ему он не помог с элементарным, казалось бы вопросом, как выделить молекулу ДНК, забить ее полезной необходимой многобитовой информацией и управлять ей сигналами от наноэлектронных элементов и схем кремниевых чипов и систем на пластине. Да и скорость передачи мыслей назвать бесконечной, много больше световой – без экспериментального подтверждения – слишком лихо и легковесно, ссылаясь на реплику парадокса Эйнштейна-Подольского-Розена по спутанным фотонам и электронам с позитронами. «А ведь есть реальный, а не фантомный «биоэффект погибели», зафиксированный не отдельным сумасшедшим исследователем, а рядом с другими чудаками-экспериментаторами, хотя бы мной и Владиком».
О, сказочники, творцы сказок вообще и научных сказок!.. Но как сказку сделать былью?.. Иван Николаевич, точно не знал, хотя часто повторял пассаж безграничной фантазии, отчасти научной фантастики достопочтенного античного мыслителя Лукиана из Самосаты, на стыке трех культур и языков, во вступлении к «Правдивой истории»: «Итак, я буду писать о том, чего не видел, не испытал и ни от кого не слышал, к тому же о том, чего не только нет, но и быть не может. Вследствие этого не следует верить ни одному из описанных ниже приключений».
Не знал Иван Николаевич, как сказку сделать былью, хотя уже написал ТЭО недорогого эффективного минифаба на земле и оригинального спейсфаба космосе, был на завершающей стадии заключения контракта на НИР и НИОКР с мировым производителем микроэлектронных продуктов «Самсунг Электроникс». К тому же сразу за вузовским учебником под одним своим именем, выпустил еще две актуальные научных монографии, каждая в соавторстве с одним из своими учеников, множество публикаций в ведущих академических и вузовских рецензируемых журналах, куча изобретений и свидетельств на программные продукты… И все это к декабрьским выборам в РАН 1994 года… Но слишком лихо и азартно знал тонкие жемчужные правила игры на выборах в РАН его приятель-коллега, почти что друг ситный Шурик Стаканыч. Наверно он был наслышан о том, что Иван Николаевич великолепно прошел первый отбор и отсев на Ученом Совете ИВВС у академика Всеволода Сергеевича, получил добро на экспертный совет ОИВТА РАН, где заседали среди прочих и Всеволод Сергеевич, и Юрий Васильевич, и Олег Михайлович, и Камиль Ахметович, и Евгений Павлович.
Надо ж такому случиться на тех декабрьских выборах: не оказалось вакансии по специальности «Элементная база вычислительной техники», зато по общему направлению «Информатика» вызрела вакансия на два места членкоров.
Когда документы все соискателей были отосланы в соответствующий орган президиума РАН, профессор Александр Степанович нашел профессора Ивана Николаевича и заговорщицким голосом произнес, как мантру:
– Старик, нас с тобой, как лбами столкнули по одной и той же «не нашей» специализации…
– И ты тоже идешь по «Информатике»? И кто тебя выдвигал, вроде на институтском Ученом Совете, как мне Николай Васильевич рассказывал, твою кандидатуру не обсуждали…
– На нашем вузовском Совете мне накидали бы столько негативных голосов, как на твоем результате выдвижения в 1990-м, и о выдвижении мечтать было бы нецелесообразно, как тебе тогда… Но у меня есть к тебе предложение, от которого тебе будет трудно отказаться – поверь мне…
– До изложения предложения скажи сначала, кто же тебя выдвинул – Ученый Совет ИРЭ, где Юрий Васильевич директорствует?
– Нет, там меня завлабом утвердили всего несколько месяцев тому назад, – честно признался Шурик, – нет повода для выдвижения, шефа можно только подвести в качестве выскочки. Зато меня выдвинули три уважаемых академика. – Он назвал три имени академиков ОИВТА. – В 1990-м меня выдвигал всего один академик, между прочим, видишь, числом бессмертных прирастаем…
– А почему нет вакансии по элементной базе?
– А потому что ее приберегают для следующих поколений юных членкоров, так сказать, из-за интриг высшего академического мадридского двора… – Шурик сделал глубокомысленную паузу и изрек суть предложения, от которого трудно отказаться. – Учитывая то, что одно место по политическим соображениям уже отдано ректору МГУ Виктору Антоновичу… Хотя какой он информатик, чистой воды классический математик… А всего одно место для нас сиволапых и грешных… Предложение таково: ты отдаешь мне свои голоса, Всеволода Сергеевича и его двоих членкоров института, всех, кто за тебя, а я тебе отдаю голоса шефа и его людей, а это, старик, под шесть человек… Олег Михайлович, конечно, за нас без напоминания проголосует, как за своих людей с младых ногтей… Согласен?..
Иван Николаевич поморщился и, надолго задумавшись, сказал грустно и снисходительно:
– Шурик, мне никогда даже в голову не взбредало, и не взбредет говорить на эту тему с Всеволодом Сергеевичем… с другими членкорами нашего института… Я только раз в жизни попросил шефа Владимира Андреевича поддержать на выборах Юрия Васильевича, и мне это аукнулось так, что как-то до сих пор неудобно вспоминать. Не по себе, стеснительно…
– А мой шеф Юрий Васильевич помнил и помнит о той твоей услуге, такое не забывается в критический момент научной жизни – все могло тогда обернуться не так, как вышло… С точностью наоборот обернулось бы… Мог бы пролететь шеф мимо олимпа академии, как фанера над Парижем… Новые времена, новые игры сильных мира сего в академии, – ну как, по рукам, идет?..
– Извини, старик, пусть будет, как есть и как будет без суеты и мельтешения – не хочу суетиться и мельтешить… Я же спортсмен по жизни, пусть победит сильнейший в честной спортивной конкуренции… А сейчас мне важно сыграть свой матч, поучаствовать… – Он хотел добавить: «Трезво и спокойно оценивая свои достоинства и несовершенства», но промолчал, выдохнув напоследок. – Мне противен междусобойчик, понимаешь, хочется быть признанным без суеты никчемной и лишней… От этого независимый характер и легкая поступь независимого исследователя портятся…
Он посмотрел на Ивана Николаевича, как на сумасшедшего и сказал как-то весело и вызовом:
– Смотри, как знаешь, только на выборах Николай Васильевич и его люди тебе не помогут, они из других отделений… К тому же… ладно об этом я тебе потом поведаю, если сочту нужным…
Снова Иван Николаевич не набрал нужных проходных голосов, разумеется, не расстроился: «Подумаешь, дерьма пирога, нет поводов и причин для расстройства…» А победили всех по вакансии «Информатика» ОИВТА Шурик Стаканыч и ректор-математик МГУ… Что поделаешь, такова научно-спортивная жизнь, где побеждают не самые сильные и самые достойные, а знающие нюансы жемчужных нержавеющих правил игры…
ebooksa