Коды жертв и убийц

– Но я собираюсь патентовать свои решения архитектуры УБИС и интеллектуальных систем на пластине без всякой металлизации…

– Но разве такое фантастичное решение проблемы наноэлектоники возможно, Иван Николаевич?

– Конечно, возможно, причем в рамках моего минифаба и спейсфаба… А там и интеллект ДНК, как квантовых компьютеров, подоспеет для молекулярной наноэлектроники без необходимости воспользоваться сверхпроводимостью…

– Так ведь вы меня и мои отделы ИФП лишите государственного финансирования…

– В обозримой перспективе вряд ли, а что будет дальше, одному Господу Богу вселенной известно и понятно…

После мозгового штурма было твердо решено, что вице-президент идет к президенту РАН со своим обращением наверх с самыми главными и авторитетными академиками Отделения Информатики, Вычислительной Техники и Автоматизации академии по проекту эффективного развития ЦВТ и минифаба.

Наверное, отказался президент писать сопроводительную или дополнительное письмо Предсовмину по каким-то таинственным, никому неизвестным причинам в условиях ограничения средств государственной поддержки. Не сумел объяснить талантливый вице-президент заурядному президенту, что не требуется никаких затрат от государства. Все дадут отечественные инвесторы ТЭК, если им дадут льготы в таможенных пошлинах при закупках конкурентоспособного технологического оборудования, да еще дадут прикоснуться к кубышке зарубежных долгов стране от ее старых разнородных партнеров, которым не следует списывать долги и, тем более, отдавать тематику на откуп корыстным отечественным финансистов, делающим деньги из воздуха.

Выдвинули Ивана Николаевича Ученые Советы Всеволода Сергеевича и Николая Васильевича на вакансию «вычислительная техника и элементная база», но снова на выборах-97 не добрал он нужных необходимых для избрания голосов. А «по молодым» избрали 39-летнего директора института молекулярной электроники Геннадия Яковлевича, всего полгода назад защитившего средненькую докторскую диссертацию, по личной рекомендации академика Камиля Ахметовича. Кого хотят, того и проводят, кого ведут, того и доводят хоть до кресла вице-президента и даже до высшего научного трона страны президента РАН – такова спортивно-научная жизнь с жесточайшими соревнованиями за академические высокие кресла.

А ведь институт директора-членкора только наполовину выполнил свою часть НИР по контракту с Самсунгом Иваном Николаевичем из-за хронической давней неспособности доводить до ума новые прорывные технологические решения, неспособности вести перспективные НИР. Оборвал Самсунг свое финансирование и предложил Ивану Николаевичу довести свои исследования на отменных финансовых условиях в своих корейских палестинах, разумеется, с передачей всей или частичной интеллектуальной собственности. Подумал-подумал тот и отложил все это в «долгий ящик до лучших времен». Подумал с грустью, что «несовпадение во времени» его личных планов и общего хода неизвестно куда цивилизации работает против него. Когда есть такое несовпадение и сопротивление, лучше не бодаться со стеной, можно дуба дать и сыграть в ящик в одно мгновение, самому воспроизводя своим угасающим сознанием «эффект погибели».

Только лучшие времена так и не наступали, институт ВВС Всеволода Сергеевича решили трансформировать в институт микропроцессорных систем (ИМС) членкора Бориса Арташесовича, с которым Иван Николаевич был с давних аспирантских лет «на ты». Только предчувствовал Иван Николаевич, что и ИМС РАН существовать в рамках академии от силы пять-семь лет, и не принял предложение членкора сохранить позиции главного научного сотрудника. Такова спортивно-научная жизнь, что на стыке веков и миллениумов, когда на Ученом Совете вуза выдвигался в членкоры новый избранный ректор вместо Николая Васильевича профессор Николай Николаевич (которого доброжелатели ласково величали «НикНиком, а недруги «КалКалычем»), вопрос с выдвижением Ивана Николаевича подвесился. Ведь новый ректор не только выдвинется, но и изберется с первой попытки на вакансию членкора…

Новый ректор «КалКалыч» во всеуслышание объявил, что директора ЦВТ при вузе, как «стороннего элемента», не относящегося к митрополии, выдвигать нецелесообразно. Ему открыто, без околичностей возразили на Ученом Совете:

– А как же раньше выдвигали его, Рыжикова и ряда других профессоров базовых кафедр?.. Центр-то существует, пустил корни, функционирует, финансирует вуз, есть достижения, наконец-то, московская земля выдана московским правительством под Центр… Да и Иван Николаевич не «чужой» в вузе, защитил здесь и кандидатскую, и докторскую… И финансами помог институту, когда сделал первостепенную НИР и ТЭО по государственному заказу МО России, и это тогда, когда все институтские хоздоговора рухнули, накрылись медным тазом…

Поставил вопрос на голосование по выдвижению Ивана Николаевича ученик Камиля Магомедовича, математик Александр Сергеевич, высоко оценивающий вклад коллеги даже по алгоритмам и программам комплекса машинного моделирования технологий, приборов, систем УБИС. Голоснули, снова перевес положительных голосов на два больше, чем отрицательных. А при выдвижении на выборы-97 проголосовали единогласно… Между прочим, тогда членкор Александр Степанович проголосовал за выдвижение Ивана Николаевича, ибо сам выдвигался в академики (и стал им, избрался на вакансию «приборостороение»), пусть и «накидали» против него кучу голосов «против» его явные и тайные недоброжелатели на Ученом Совете вуза.

Но дело выдвижения и выборов – все-таки азартное дело. Выдвинули Ивана Николаевича на выборы-2000 два крутых авторитетных академика Всеволод Сергеевич и Юрий Васильевич. Но Бог любит троицу. Пошел Иван Николаевич за поддержкой к академику, известному робототехнику Игорю Михайловичу, который когда-то наговорил ему кучу лестных комплиментов на защите докторской в начале 1985-го, будучи членом академического докторского Ученого Совета под председательством Олега Михайловича: «Это уровень членкора и даже академика».

– Я посоветуюсь с Евгением Павловичем и Камилем Ахметовичем, позвоните, Иван Николаевич, через несколько дней.

Иван Николаевич позвонил и узнал от его секретарши, что Игорь Михайлович лег в ЦКБ на обследование, никаких указаний не продиктовал. Вышел на выборы-2000 Иван Николаевич с двумя ходатайствами о поддержке и снова не добрал голосов. «Значит, так, научно-спортивная жизнь такова, какова она есть и больше никакова. Ждут тебя за границей, старик, на востоке и на западе, но не дождутся. А здесь в родных академических палестинах пора сворачивать манатки и резко или плавно, нет, все же плавно переключаться на независимые формы исследовательской полезной деятельности, – заключил Иван Николаевич. – Как-то так, в таком плане и в таком разрезе…»

Можно жаловаться на официальных ученых коллег, как это делал часто Петр Петрович Караев, «мол, не пускают, перекрывают кислород», а можно и порадоваться природе «божественного Проведения» Природы Вселенной, направляющей творить в иных формах и содержаниях творца. Мало ли, что грешный человече предполагает, зато Вселенский Господь судьбой человече располагает, закрыв в частности три академических института, где ступала нога доктора-профессора Ивана Николаевича, не позволив развернуться в ЦВТ на выделенной мэром Лужковым земле московской.

Но ведь изберись Ивана Николаевич в членкоры или академики АН, в силу корпоративной этики, никогда бы и не возжелал написать о перипетиях спортивно-научной жизни и о любопытных, не ведомых простым обывателям интригах и сражениях в высших академических сферах на уровне докторов-профессоров с членкорами и «бессмертных академиков со знаковыми фигурами вице-президентов-президентов. Можно равнодушно побурчать: «Ну и что, подумаешь, Америку открыл?» Только откройте критические страницы о деятельности биолога-генетика Петра Петровича Гаряева (в нашем контексте повествования П. П. Караева), идеями которого пользуются шарлатаны для облапошивания доверчивых индивидов и наживы на нездоровых людях с серьезными заболеваниями. Его критика псевдонаучной концепции «волнового генома» и сумасшедших идей на стыке квантовой биофизики и молекулярной биологии начинается со следующего неоспоримого факта. Что указанный директор Лингвистико-Волновой Генетики получил подложный диплом доктора биологических наук от общественной организации Высшей Межакадемической аттестационной комиссии (ВМАК), не имеющей ничего общего с ВАК РФ (где долгое время председателем работал Николай Васильевич Карлов). Членство Петра Петровича в трех или четырех общественных академиях также не действовало магически на делателей науки и технологий, каким считал себя Иван Николаевич, «чем бы дитя не тешилось, лишь бы свое дело профессионально делало», шутил он, общаясь с президентом отделения нейрокомпьютеров МАИ Александром Ивановичем Галушкиным. И тот, и другой «автоматически» значились-числились еще в нескольких общественных академиях, но они-то знали, что настоящей «серьезной» государственной академией была только одна, где платили 500 рублей академикам и 250 рублей членкорам в АН СССР и, соответственно 100.000 и 50.000 рублей в РАН.

Иногда любознательному Ивану Николаевичу, присутствовавшему на организационном собрании отделения нейрокомпьютеров МАИ, казалось, что свое отделение его президент сделал действующей единицей только для того, чтобы выдвинуться простым членкором в большой РАН. На Ученом Совете «Кванта» он практически никогда не вдвигался по причине того, что его директор Владимир Константинович сам долго не мог избраться в членкоры, а потом и в академики РАН. «Селяви, такова спортивно-научная жизнь, когда первыми государственные коврижки получают деятели на высшей ступени научно-технической иерархии, – шутил Галушкин. – А в большой академии выдвижение от МАИ, РАЕН и прочих общественных академий не котируется. Россия такая страна, где непросто пробиться, таким непризнанным гением, как Караев в мафиозные кланы отделений РАН, а пробьешься на издыхании, так и все жизненные силы обесточатся, а Петр Петрович намерен жить долга, раз по его словам научился считывать информацию с одной ДНК и обеспечивать прием ДНК другого организма. Хоть верь, хоть не верь, хоть стой, хоть падай».

Но ведь несколько раз Петр Петрович Караев сообщал Ивану Николаевичу по телефону о чудесном излечении больных с пораженной сетчаткой глаза, разрывом каналом спинного мозга, регенерации фрагментов внутренних органов, а то и самих органов и так далее и тому подобное… И под конец жизни все таки добился того, что его французский коллега нобелевский лауреат биолог-випусолог Люк Монтанье, 1932 года рождения за два года до своей смерти выдвинул П. П. Гаряева (Караева) на нобелевскую премию в 2020 году. Только к этому времени неожиданно для всех Петр Петрович умер от опухоли или отеке мозга. Сказочник Караев? Надо же, мистика двух напрасных смертей: Монтанье умер в 89 лет, но все же получил в 2008 году Нобеля за описание нового вируса Спида в 2008 году в 77 лет. А если бы получил Нобелевскую премии, не исчезнув в свои 78 лет и 9 месяцев Караев (Гаряев) – что бы сказали его оппоненты и официальные лукавые гонители и запретители? Утерлись бы и…