– А у меня в запасе максимум десять-пятнадцать минут до нынешнего заседания кафедры… Старик, ты, что хочешь подвести меня под женский монастырь?
– Не хочу, Шурик, но мне все это не нравится…
– Какая разница, кому ты продаешь, мне или героическому деду, так сказать… Неужели меня в расход и хлопоты введешь, старик?..
– Какой расход?..
– На ремонт, который я уже нашим спецам оплатил в институтском гараже… Ты же вместо тосола воду из-под крана в радиатор залил, кто же так поступает перед зимней стоянкой… Двигатель чуть не угробил – ремонта кардинального он потребует…
«Вот и имей дело с человеком, который прочитал с карандашиком Карнеги, и знает, как управлять людьми, не понимающих сути происходящего видящих жесткую жизнь в розовых очках необоснованного оптимизма, мол, человек человеку – друг, товарищ, брат… И снова как-то неудобно просить деньги за свою же машину… Может, в этом суть твоей неудачливости и невезухи на тех же выборах-94, в личной жизни… Какая-то пошлая несуразность развития судьбы под гибким жесткими давлениями извне, нежелание постоять за себя, за свои интересы, делать в жизни только то, что тебе интересно и по душе, а не то, что необходимо, чтобы выдержать давление управляющих тобой манипуляторов. – Так подумал Иван Николаевич, посеревший в мгновение от горьких размышлений о собственной судьбе обездоленного и манипулируемого, излишне чувствительно-стеснительного и мягкого там, где надо бы проявить жесткость и даже разумную жестокость в общении. – Хоть Карнеги срочно читай или защищай себя от цыганского сглаза манипуляций подобных Шуриков».
– Пойдем подпишем, – сказал он с ненавистью к себе, мягкотелому лоху и жесткому нахалу по жизни, нахрапистому Шурику, зная, что после подписи получит не четыреста, а всего триста американских рублей. – Не хочу тебя подводить…
– Вот это дело, старик.
Они оформили доверенность, Шурик радостно помахивал доверенностью покупателя, героического деда. После этого он протянул Ивану триста долларов, причем одна купюра была драная, грязная, с чернильными знаками.
Ивана Николаевич молча протянул эту купюру назад:
– У тебя, что других купюр не нашлось?
– Спешил, взял, что под руку подвернулось…
– Эту грязь не возьму, – сказал жестко Иван Николаевич, – банк Менатеп выдавал стодолларовые купюры, в рамках помощи ученым, образцовыми. У меня твои двести долларов, ты мне должен двести…
– Видно будет после ремонта…
– Двести долларов – ты мой должник.
Грязную стодолларовую купюру он с жутким скрипом обменял, а сто долларов долга он зажилил. Не сутяжничать же с ним, не честить его на людях?.. Вот и продал за триста долларов свою «ласточку» Иван Николаевич, вместо обещанных сначала пятисот, а потом четырехсот баксов.
– Не в деньгах счастье, – сказал он Владику, рассказав о своих ненужных переживаниях с доверенностью и продажей машины. – Глупо вышло все, честно признаюсь, потому что Шурика другом считал до этого…
– Жлобом он был, жлобом остался, – сказал грустно друг Владик, узнав о проколе Ивана, наколе его на пару сотен бакинских рублей-гринов. – Я б тебе пятьсот долларов отдал за твою ласточку, не раздумывая…
– Так ведь ты не предлагал, а он предложил мне, как под цыганским гипнозом… А я, действительно, в запарке работы на зиму позабыл воду из радиатора слить… Опять же из-за запарки вместо тосола воду заливал в радиатор, и так все на зиму оставил – времени ни на что не хватало, мозг не на это, на другие дела был настроен…
А потом во время оформления акта полной купли-продажи с представителем семейства умершего к тому времени «героического деда-ветерана» выяснилось, что шустрый Шурик с этого представителя шестьсот долларов содрал… Любил кидать нахрапистый членкор Шурик Стаканыч людей из его окружения, действуя, как заправский «ворюга на доверии». И на обаянии и кидании многих на доверии добьется первый выученик академика Юрия Васильевича абсолютного признания с несколькими десятками научных работ, в основном, в соавторстве, без своего учебника и монографий под одной фамилией автора, с парой изобретений без внедрения – станет через шесть лет академиком РАН. Когда сам Иван Николаевич предпримет свою последнюю попытку на грани, стыке веков и миллениумов штурмовать бастионы академии по ОИВТА на выборах-2000. Но ведь до этого были выборы-1997, где Иван Николаевич просто обязан – кровь из носа – бороться и победить, только что перейдя временной рубеж трагического полтинника…
ebooksa