Она принесла портрет отца, выполненный тоже карандашом, и ещё свой портрет и своего деда Сергея Михайловича – тоже в карандаше.
– Сомнений нет, это рука дядюшки, это я понял ещё у статуи Николы.
– И пейзаж с луной тоже выполнен им… Я видела эту картину, только маслом… Но мельком… Он нарисовал ее аспирантом…
– Ту картина нельзя было вешать в доме, она людей, как выяснилось, превращает в лунатиков… Ну, я звоню Сергею и приглашаю… Если он, конечно, на месте…
И Серж оказался вовремяна месте, и с радостью принял неожиданное приглашение – увидеть рукотворное чудо, да и получить в подарок обещанные книги автора с дарственной подписью. Он быстро приехал с букетом цветов для мамы и с шампанским «Новый свет. Брют». И чаепитие удалось на славу.
– Такого торта «Наполеона» нигде и никогда не пробовал, хоть всю Европу объехал, – сказал Сергей, когда мама удалилась, оставив их двоих.
– Это наш фамильный торт, секрет мамы и бабушки Анастасии Николаевны… А теперь смотри ещё одно рукотворное чудо. Это дядюшкины портреты нашего прапрадеда, которого он срисовал из книжки стихов, а также Власьева и Пильняка. Писателя он рисовал по фото из книги земляка. А Власьева он рисовал еще подростком. Но перерисовал старый портрет краеведа, после возвращения с войны, будучи аспирантом в политехе.
– Фантастика… Твой дядька был классный рисовальщик.
– А теперь вглядись в дядюшкин рисунок карандашом под названием «Лунный амбар». Я поставлю чайник для продолжения чаепития с коньяком. А ты сосредоточься и расскажи о своих впечатлениях от созерцания. Здесь в карандаше отражено что-то глубинное, потаенное, многомерное… На меня сильно подействовало, когда я у статуи Николы рисунок рассматривал…
– В лунатика не превратился?..
– Это будет видно ночью, если луна полная проявится… Но волнение было налицо из-за вдохновения мига… До дрожи… Будоражит… Бодрит…
– Недаром ты на такой дорогой коньяк раскошелился…
– В точку, Серж, после моего вдохновения и этого двадцатилетнего «Наири» ты уже долго крепкий брандахлыст пить не будешь… Вглядись, сосредоточься, может быть, с помощью рисунка карандашом дяди раскроешь новые потаенные потенциальные возможности фотохудожника…
Александр нарочно подольше задержался на кухне, колдуя над чаем, прочими фруктовыми закусками под коньяк с маминым «Наполеоном». Когда он вернулся с фарфоровым сервизным чайником, полным заваренного душистого чая, Сергей взметнул умоляюще руки навстречу:
– Дай, старик, «луну» на время, или дари, как хочешь, век не забуду…
– Легко. Забирай. Смотри, лечись и вдохновляйся, я толчок получил…
– А если бы Волкова не опубликовала материалы из архива Власьева, если редакция не обратилась к родичам и горожанам насчет твоего прапрадеда-поэта?..
– С этого дня обращения все авторы будут ссылаться на историка-краеведа Власьева… Филимонов вряд ли выйдет на первый план… Дядюшку, столько сделавшего столько для года, как-то не славят за открытие филиала политеха в Можае, подзабывают… И мой порыв-прорыв забудут…
– Ты огорчен?
– Представь, не очень… Забудут на время, но всё же не навсегда, потому что удивительно явлено чудо от святого Николы, к тому же уникального Николы Можайского – с языческими природными корнями – без всякой личной корысти проводника глобальных божьих и локальных Николиных идей, потому что Бог высоко, а Никола близко… Пильняка Никола Можайский абсолютно не интересовал, ни в детстве можайской, ни в юности коломенской, ни в зрелости знаменитости переделкинской… Но ты же первым фишку срубил, когда зачитал мне уникальный отрывок, когда троцкист Аким видел, как музеевед Власьев подносил рюмки с водкой Голому Деревянному Человек… По повести «Красное дерево» подносил рюмки деревянному Христу, а ты сфантазировал, что подносил святому Николе с языческими корнями… Так что не скромничай, Серж, получи комплименты, от человека написавшего о этом природном феномене святыни христианской одну монографию и пишущего университетский учебник для старшеклассников, – ставь на скромность душевную и ее же порыв-прорыв…