– Почему? Потому что скромность украшает человека? Но для скромной души все равно требуется порыв и прорыв – и все это через близкого Богу и души человеческой?
– Потому что Никола с нами был, есть и будет всегда, когда мы порываемся и прорываемся вот такими порывными и прорывными, как сейчас – вот почему, Серега… Главное, прорваться идеей, изобретением, открытием. А признание современников – вторичное дело и даже третичное, если порыв и порыв осуществлялся корысти ради, для денег, славы, коврижек почетных званий.
– Ты намекаешь на мой титул «заслуженного деятеля»?
– Нет, брось, наоборот твой пример – другим наука. Он помог мне освободиться от лишних вериг, чтобы быть еще свободней, вольней духом, более независимым, чем ранее – для новых трудов души и прорывов. Я же вижу, как ты светишься от понимания «лунного шедевра» дяди, контакта с новым измерением чуда и радости души, с портретами подвижников, поставленных дядюшкой-аспирантом, когда он сам чуял кураж духа, веру в свои потаенные творческие для порыва и прорыва. И ты прорвись в своем деле, и еще: не забывай, что ты мне обещал достать копии допроса Пильняка с его признанием в шпионаже в пользу Японии и Германии. Детали важны и всегда воображение будируют, ибо дьявол всегда в деталях… Меня, в частности, интересует, зачем он Агранова, да и Пастернака оговорил…
– Понято и принято, старик, «бусделано», как любил говорить один сатирик, поклонник Пастернака и Пильняка… Бутыль «Наири» даришь?..
20. Покушение на убийство и убийство Сергея
После того чаепития у мамы с «Нири» и «Наполеоном» Александр больше не виделся с Сергеем, зато они много разговаривали по телефону по вечерам и даже ночам. Почему-то на него сильное впечатление произвело то, что дядюшкиной рукой были поставлены в ряд портреты земляков деда-поэта Филимонова, краеведа-музееведа Власьева и писателя Пильняка. Сергей удивлялся:
– Как Пильняк прекрасно вывел музееведа Власьева в сцене с Голым Человеком, подсмотренным троцкистом в «Красном дереве», но при всем желании не увидел я прообраза Власьева, будущего якобы «польского шпиона» в романе «Соляной амбар» автором, якобы «японским шпионом». У них разница в годах рождения семь лет, а год расстрела один 1938-й. Перелистал снова роман, не увидел можаича Власьева в романе, обрати внимание, всё время глядя на фирменную бутылку Арарат-Наири с частью недопитого коньяка, что ты мне презентовал…
– Так и не допил?
– В глаза закапываю и нюхаю, смотрю на луну карандашную и портреты и думаю о перекличке Наири с Лунным Амбаром и портретами троицы земляков… Старина ассирийских царей четырнадцатого века до нашей эры в названии «Наири», то есть «стран быстрых рек», Армении, Урарту, расположенных у истоков Тигра и Евфрата… Ведь ты на что-то намекнул – на прорастание старины в настоящее и будущее – не так ли?..
– Не без этого, Серж. Всё это взаимосвязано и в помощь тебе в твоем деле мастера фотографии.
И Александр читал по телефону свои стихи из подготовленного к печати сборника, «Балладу о краеведе Власьеве» с заключительными строфами: «…Это он копнул глубоко про казачий арьергард Платова, в мгновенье ока, сжегшего старинный град Можай раненых из пушек, когда сам Наполеон, видя ужас, что не нужен никому, был потрясён и с горячкою свалился от Кутузовских причуд и богам своим молился, чтоб очухаться чуть-чуть. Ладно б королевич польский сжёг б град русский… Но пред ним были раны, боли стольких, – так зачем ж бить по своим? Потрясла его догадка ненависти и любви: русским быть – ой, как не сладко, чужаки бьют и свои… А историки молчали, в нос и тряпочки бурча о Можайской лишь печали, диссертации строча… Только Власьеву не дали защититься в подлый век, взяли да и расстреляли – был иль не был человек? – много лиха приписали «поляку» в тридцать восьмом, заплутали в винах сами в поле жизни за холмом… О, история чревата тайнами – где правда, ложь? кто без вин? кто виноватый? – толком и не разберёшь… Но я ощущаю кожей, коль до жилы тайн копнуть с голой правдой горько-божьей, может током шибануть».
– Я понял тайну луны в левом верхнем углу в картине «лунный амбар» твоего дяди… Только в желтой краске луна вызывает приступ лунатизма, как у воров, и желание «луну обоссать» по-хулигански, по-есенински… А в голом виде, без краски, погашенная карандашная луна позволяет поглядеть человеку проникающим взглядом сверху вниз на Соляной Амбар с фундаментом, с корнями в глубине земли. Недаром же роман земляк Пильняк назвал «Соляной амбар», это главный герой романа, а не ничтожные обыватели или пассионарные революционеры – соль земли… Недаром «соль земли» собирается в амбаре, прячет там листовки, оружие для восстания 1905 года, потом даже Андрей Криворотов прячет там типографию для пропаганды идей революции 1917 года… Туда в амбар не пустят любовника матери Леопольда Шмуцокса, Грязного Быка, с его боковой романной ветвью «перманентной революции» Троцкого, замешанной на Эдиповом комплексе убийства отца-родителя… Пильняк – троцкист, это очевидно, а Власьев, вроде беспартийный, только тайный хранитель планов масонских и разбойничьих кладов в подземелье старины Можая… Слушай, как твой прапрадед-поэт корреспондируется со связкой троцкистов-масонов Пильняка-Власьева?..
И Александр рассказывал Сергею, что дядя Александр Васильевич недаром поставил поэта Филимонова первым, левым в ряду троицы не только из-за возраста, 1834-го года рождения, но и из-за родового предания его освобождения от крепостной повинности. И это, так или иначе, связано с первым появлением в России мощей святого Николая Мирликийского. Когда-то в начале-середине 19 века было много безуспешных попыток привезти частичку мощей святителя на русскую землю по дипломатическим и церковным каналам. Впервые частичку мощей святителя удалось получить в Италии супруге императора Николая I, императрице Александре Федоровне, во время ее официального визита в Неаполь. По прибытии с частицей мощей святителя Николая в Петербург она повелела передать святые мощи в кафедральный Николо-Богоявленский собор, что было исполнено на Николу Зимнего 5 декабря (по старому стилю) 1847 года. И после этого года в России назрел вопрос об освобождении крепостных ещё до окончания Крымской войны и официальной отмены крепостного права в России 19 февраля 1861 года. Ведь граф-помещик отпустил на волю прапрадеда-поэта ещё до Крымской войны, задолго до 1861 года. Вот так косвенно мощи св. Николая на русской земле способствовали освобождению Петра Прокофьевича Филимонова, чьими стихами заинтересовался Николай Иванович Власьев, нашедший отражение у Бориса Андреевича Пильняка в повести «Красное дерево», которую почитал дядюшке.
– Вот теперь всё встало на место в цепочке портретов Филимонов-Власьев-Пильняк и в ситуации с луной в левом углу – погашенной в карандашном рисунке и непогашенной, желтой в масле – пейзажах Александра Васильевича «лунного амбара» на тему Ивана Лаврентьевича…
– Знание это, субъективное, тайное о связи ряда портретов с «лунным амбаром» дяди, обожающего Горохова, но считающего Пильняка контрой за «Красное дерево». Главное, эта цепочка «с погашенной луной» будит твое воображение. А как обстоит дело с картиной дяди «с непогашенной луной»?
На другом конце повода воцарилось долгое мучительное молчание после первого почти мгновенного отклика:
– Работаем, есть подвижки через сложности взаимодействия…
– Какие подвижки? – через какое-то время переспросил Александр с некоторым напряжением в голосе.
– В основном печальные подвижки, связанные с угрозами…