Но на самом деле оказалось, что жизнь эта самая простая и обыкновенная, каждым своим днем отрицающая какую бы там ни было философию и глубокую суть. И люди оказались просто людьми, такими, как везде, со всеми своими желаниями, большими и малыми делами, радостями и заботами, подчас странностями и глупостями.
Но я был рад, что в мою жизнь вошли эти, в общем-то каждый по-своему хорошие, добрые люди. Я долго буду помнить, как радостно ехал Коленька с базара, после удачной продажи корзин, как самозабвенно врал Горбыль. Надолго останутся в памяти и Ваня со своими тревогами, и Юзик, и Митя Коржа с веселым желанием жить и не помирать.
Последнее время мужики часто советовали мне ехать в город. Там и зарплата на стройке побольше, и общежитие дают, и кино, и девчата, и все такое. Город есть город.
«У нас — дети, хозяйство, мы привыкли, мы так уже и проживем, а ты молодой».
Мне и в самом деле было уже пора уезжать. Я никому не рассказывал, но я тоже был не один.
Автобус выехал за деревню, у развилки дорог стоял прораб. Он ждал попутку а другую сторону. «Опять к матери», — подумал я. Весна, картошку сажать, наверное. Наш автобус свернул, и, оглядываясь, я еще долго видел в заднее стекло его одинокую фигуру. Хорошо, когда есть куда поехать, когда тебя кто-нибудь ждет. Автобус бежал уже по асфальту, навстречу городу, где меня тоже ждали.
ГДЕ ПРАЗДНИК, ТАМ И Я
(Приключения Нестерки)
КАК РОДИЛСЯ НЕСТЕРКА
В тех местах, где Днепр набирает силу, где Неман между холмов принимает в себя речки да речушки, где раскинулись тысячи озер вокруг величавой Двины, где царствует среди болот красавица Припять, жили-были люди — белорусы.
Люди неплохие, незлобивые, богом не покинутые — могли и постоять за себя, и поработать. Если и в лаптях, то не босиком, хоть и в свитке, а не голышом.
Стояла там у них деревенька — между лесов, среди полей, у озера, на самом берегу быстрой речки. Называлась Нестеровка. Десятка два хат, в хате печка да ухват. Мужик на печи лежит, лаптем потолок подпирает, жена на стол собирает. Весной — хлеб с квасом, осенью блины с маслом.
У мужика круглый год полно забот. Землю пахать, сено убирать, рожь сеять, жать, косить, молотить — только тогда до блинов и доходит. Но, как говорится, — не все ж трудиться, надо и повеселиться. А повеселиться народ ой как любил! В одной хате висела скрипочка, в другой балалаечка. Без гармоники да бубна дело тоже не обходилось — был бы случай.
А случай — вот он, тут: Иван Купала! Ох и веселый же праздник! На берегу речки костры горят, по всему селу танцы шумят, парни в полночь в лес идут, папороть-кветку — цветок счастья — искать. Да где там найти его одному в темноте. Кто догадается с собой дивчину на помощь взять, тот, смотришь, к утру и найдет.
А если какой хозяин заспится, его в обиде не оставят. Проснется, а коза, что в хлеву стояла, на крыше траву скубет, а телега на липу, на гнездо аиста, заехала. Не хотел веселиться с вечера — повеселились с утра.
Вот и это было на Купалу. Уже праздник в самый разгар вошел, молодежь кто лявониху да кадриль отплясывает, кто через костры прыгает, пожилые им тоже не уступают. А здесь случаем скоморохи подошли, медведя привели, смех да потеха, шум, веселье, кипит вся деревня. Но что-то не так, чего-то словно не хватает.
А жил в той деревеньке мужичок по имени Нестер. Без него ни один праздник не обходился, ни одна гулянка. Хотя годков с полсотни, а спляшет — молодой не докажет. И скажет — как свяжет. Без присказки не чихнет, без шутки с лавки не свалится. Смотрят люди: его-то и нет.