— В деревне вы остаться не захотели? — я решил немного разговорить нервничающего парнишку.
— Я четвертый сын в семье, — он робко улыбнулся и снял с переносицы очки, чтобы краем футболки натереть стекла. — К тому ж с глазами мучаюсь. И как начинает цвести липа, так я весь краснею, чихаю и чешусь.
— Липа?
— Хвороба есть такая алерхическая, — он выговорил последнее слово по буквам.
— Понятно, — сочувственно кивнул я.
— Потому в деревне мне оставаться никак нельзя. Да и нравится мне в городе.
— У вас грамотная речь, — заметил я.
— Моя маменька учила родной речи в приходской школе, — приосанился парень и тотчас потер место чуть пониже поясницы, — и каждый раз задавала розг, когда я говорил неправильно.
— Иногда наши родные ведут себя строго, — я скрыл улыбку.
— Работа у меня хорошая. Хотя и нелегкая. Когда я пришел на участок, мне сразу вручили сумку, рабочую одежду, кепку и велосипед.
Парень тоскливо вздохнул и поджал губы.
— Красивый такой, красный.
— Вы быстро влились в работу?
— Сначала было сложновато. Пришлось изучать карту, чтобы ориентироваться на участке. Узнать об особых домах.
— Что значит «особых»?
Щукин кинул в заварник несколько шепоток травы и чайных листьев. Потом залил их кипятком.
— Есть дома, где не любят открывать двери в парадные. Или собак могут спустить.
— Так у вас опасная работа.
— Иногда нервная, — парнишка поставил на стол вазочку с пряниками. — И дом, где живет Ромская, у нас отмечен крестиком.
— Все настолько плохо?