— Наверное, ты прав. И в свои юные годы повидал куда больше моего.
Сарказма в голосе Чехова я не уловил. Зато услышал горечь. И это было неожиданно и могло выбить меня из колеи.
— Я был слишком занят работой, и… — начал было отец, но я его перебил и мягко попросил:
— Давай отложим разговоры о воспитании на более спокойное время. Я сейчас не готов к откровениям.
Чехов кивнул. В темноте было почти незаметно, как он сжимает на столе перед собой руки. Как кожа на костяшках пальцев натягивается до побеления. Почти не было заметно, как он отводит от меня взгляд и смотрит на каминную полку, где стоит рамка со снимком нашей семьи, которой сейчас уже не было. На несколько минут в гостиной повисла тишина. А затем я глубоко вздохнул, отгоняя мандраж, и поднялся с кресла:
— Пора. Наверное.
Филипп Петрович взглянул на часы и вздохнул:
— Пора, — он встал на ноги.
— Собирались уйти без меня?
Голос бабушки застал нас, когда мы уже подошли к входной двери.
Я обернулся. Софья Яковлевна, скрестив на груди руки, стояла на пороге гостиной. Одета Чехова была в дорожный костюм и высокие ботинки на шнуровке. На плечах бабушки была тонкая черная шаль.
— Решила пойти с нами? — уточнил отец.
— Конечно. Не каждый день мой любимый внук и мужчина, за которого я недавно вышла замуж, сражаются за семью.
— Справедливо, — согласился я. И мы вышли из дома.
Морозов и Зимин уже ждали нас у калитки.
— Доброе утро, мастера, — произнёс Морозов. И я заметил, что Александр Васильевич хотел было подойти к бабушке, но в последнюю секунду передумал. Мне даже показалось, что он опасался сделать что-то не так. И остался на месте.
— Доброе утро, — хрипло произнес Зимин. — Нам пора, господа. Иначе Минины могут засчитать техническое поражение за опоздание.
Кустодий был прав. Мы вышли за ворота и быстрым шагом устремились к озеру.
Минины уже ждали нас на берегу. Двое дуэлянтов стояли, опустив головы, словно бы рассматривая что-то в траве. Они были одеты в белые рубахи. Видимо, это и были те самые Петр и Иван. Чуть поодаль расположились секунданты из старших членов семьи. Заметив нас, они криво усмехнулись.
— Доброе утро, мастера Чеховы, — с насмешкой в голосе произнёс один из Мининых, смерив нас взглядом, в котором читалось легкое презрение. Второй даже не стал здороваться, а лишь кивнул. Петр и Иван же никак не отреагировали на наш приход. Просто стояли, не поднимая глаз, раскачиваясь, и едва слышно что-то бормотали себе под нос. Они были похожи на зомби, и от этого становилось как-то не по себе.