Вероятно, она сочла за благо пойти на маленькую уступку, потому что улыбнулась и ответила:
– Ты такой сердитый, что прямо смешно! Но если тебе хочется, чтобы я снашивала кольца по будням, изволь! – С этими словами она достала кольца и надела на пальцы.
Но при виде глупого, довольного выражения на его лице она дерзко спросила:
– Ты еще чем-нибудь недоволен?
– Ничем я не недоволен, – ответил он. – Будь только такая, какой была раньше, все то время, как пришла. Только это я и хотел сказать.
– Не так-то легко постоянно быть одной и той же.
Он продолжал:
– Когда я покупал участок твоего отца, я думал, ты захочешь жить там: мы могли бы туда переехать. Что ты скажешь?
Ха, тут он проиграл; так и есть – боится потерять помощницу и остаться один на один со скотиной и хозяйством, она отлично это поняла.
– Да, ты уже говорил об этом, – холодно ответила она.
– Но не получил ответа.
– Ответа? – сказала она. – Слушать больше об этом не желаю!
Акселю казалось, что он и так сделал куда как много: разрешил семье Бреде жить в Брейдаблике и, хотя купил вместе с участком и весь урожай, свез к себе лишь несколько возов сена, а картошку и вовсе всю оставил семье. И хватает же у Барбру совести сердиться! Но ей все нипочем, точно глубоко оскорбленная, она спросила:
– Нам переехать в Брейдаблик, чтобы вся моя семья очутилась на улице?
Не ослышался ли он? Он сидел открыв рот, потом пробормотал что-то, словно готовясь к пространному ответу, но так ничего и не сказал.
– Разве они не переедут в село? – спросил он.
– Не знаю, – ответила она. – Может, ты им квартиру в селе нанял?
Акселю покуда не хотелось с ней препираться, но не мог он и смолчать, вот и сказал, что она удивляет его, немножко удивляет:
– Ты становишься все злее и сварливее, но ты ведь не всерьез говоришь.
– Что я говорю, я говорю всерьез, – ответила она. – И почему это мои родные не могли переехать сюда, скажи, пожалуйста? По крайней мере, мать помогала бы мне хоть сколько-нибудь. Но, по-твоему, у меня вовсе не так уж и много работы, чтоб мне нужна была помощница.