– Сдачу оставьте себе.
Выйдя на улицу, я выжидаю секунд двадцать и обхожу здание, чтобы попасть в переулок за кафе.
Хартли там, сидит на ящике из-под молока, склонив темноволосую голову, ее плечи трясутся.
Она плачет.
Блин, и что мне делать?
Сбежать, пока она меня не заметила, кажется неправильным, но я ведь не силен в утешении. Да и Хартли вряд ли позволит мне утешить себя. Я так сильно ее раздражаю.
Хотя… вот и ответ. Раз я не могу обнять ее, погладить по голове и пообещать, что все будет хорошо – да и откуда мне, черт побери, знать, что так и будет? – нужно воспользоваться самым проверенным способом.
Широко улыбаясь, я шагаю, топая как можно громче, чтобы она услышала.
– Ничего не бойся, Истон спешит на помощь!
Она поднимает голову в мою сторону.
Мне лишь мельком удается увидеть, как блестят ее глаза, потому что Хартли быстро вытирает слезы. Потом поднимает подбородок и отвечает очередной колкостью:
– Ничего не бояться? Да это самое страшное, что я слышала в своей жизни.
Я подхожу ближе и протягиваю ей свою тетрадь.
– Вот, держи. И не смей кусать руку, которая пишет тебе конспекты по английской литературе, – предупреждаю я, притворяясь, что не видел ее слез.
Но Хартли быстро приходит в себя. Ее глаза еще красные, но уже сухие.
– Спасибо, – искренне благодарит меня она, забирая тетрадь.
Я придвигаю ближе еще один ящик из-под молока и переворачиваю его.
– Так, у тебя еще осталось время от перерыва? Потому что я хочу тебе рассказать кое-что совершенно сумасшедшее!
Она заправляет за ухо прядь волос.
– Да, у нас есть немного времени. В кафе все равно никого нет.