– По крайней мере, такое у меня создалось впечатление от услышанного. Что случилось? Они поймали тебя, когда ты нюхала кокс или типа того? Попытались отправить тебя на реабилитацию? – О боже, зачем я продолжаю болтать? Она явно дала понять, что не собирается говорить со мной об этом.
– Все мимо, – бурчит Хартли.
– Ладно. Тогда что?
– У нас с папой возникли кое-какие разногласия, – загадочно отвечает она.
Я хочу знать больше. Мне
Если честно, этим она напоминает мне Эллу. Когда та только приехала к нам, вытащить из нее какие-либо детали было практически невозможно. Она открылась, лишь когда поняла, что нам от нее ничего не нужно. По крайней мере,
Я кое в чем еще опередил Рида: Элла заговорила со мной о своей работе стриптизершей гораздо раньше, чем с ним. Интересно, почему? Может… потому, что Элла никогда не видела во мне угрозу?
Я барабаню пальцами по коленям, обдумывая это, но внезапно на меня нисходит еще одно озарение.
Хартли как раз-таки видит во мне угрозу. Поэтому она всегда настороже.
Вдруг я вспоминаю, как она общалась с Брэном Мэтисом: сплошь одни улыбки и никакой враждебности. Но почему? Может, потому, что… он не шутил о том, как залезет ей в трусики? Я пообещал ей, что перестану приставать, что наши отношения будут чисто платоническими, но – как это происходит всегда – не сдержал слова.
Я тот еще козел.
– Знаешь, если хочешь, я посижу в кафе, пока ты работаешь, обсудим разные вопросы по английской литературе, если посетителей не будет.
Хартли недоверчиво смотрит на меня.
– Прости, что?
– Я сказал, если хочешь, я могу обсудить с тобой разные вопросы…
– Нет, я услышала тебя, – перебивает она меня. – Просто я не понимаю… Ты не собираешься расспрашивать о моем отце?
– Нет.
Она недоверчиво смотрит на меня.
– Почему нет?
– Потому что это не мое дело. Если захочешь рассказать мне о ваших с отцом разногласиях, то расскажешь. – Я пожимаю плечами. – Друзья не станут ничего вытягивать друг из друга клещами.