И что получается? Я думала, он придет сюда и облегчит мне это испытание, вместо чего он дает мне все поводы на свете, чтобы оправдать мою ярость. Я отвожу от него взгляд и сосредотачиваю внимание на окне. «Ненавижу тебя. Ненавижу». По моей щеке скатывается слеза.
– Ты не можешь меня ненавидеть, – тихо говорит он. – Чтобы возненавидеть меня, ты должна меня любить. А ты уже давно ко мне равнодушна.
Я вытираю слезу.
– Зато это хорошее оправдание тому, что ты спишь с другой женщиной, Грэм. А то еще почувствуешь себя виноватым.
– Я не спал с ней, Квинн. Мы просто… Мы не зашли так далеко. Клянусь.
Я молчу, осмысливая его признание.
Он не спал с ней? А какая разница? Мне от этого легче? Нет. Я от этого менее зла на него? Нет, ничуть. Грэм близок с другой женщиной, и все. Неважно, в чем это выражается: в разговорах, поцелуях или в том, что они три дня не вылезали из постели. Измена причиняет одинаковую боль на любом уровне, если тот, кто изменяет, – твой муж.
– Я не спал с ней, – тихо повторяет он. – Хотя тебе от этого не легче. Я думал об этом.
Я зажимаю рот рукой и пытаюсь подавить рыдания. Бесполезно, потому что все, что он говорит, все, что делает… Все это не то, чего я от него ожидала. Мне нужно утешение и ободрение, а он делает все наоборот.
– Убирайся из моей машины. – Я пытаюсь отпереть дверцу, хотя она и так отперта. Мне хочется, чтобы он исчез с моих глаз. Я сжимаю руль и подтягиваю сиденье в исходное положение, ожидая, что он выйдет. Завожу мотор. Грэм не двигается. Я снова смотрю на него.
– Убирайся, Грэм.
– Я никуда не уйду, пока ты не узнаешь все подробности, – говорит он.
Я качаю головой, брызгая слезами во все стороны. Тянусь к двери со своей стороны, но он хватает меня за руку.
– Посмотри на меня. – Он тянет меня к себе, не выпуская из машины. – Да посмотри же сюда, Квинн!
В первый раз в жизни он на меня орет.
Я вообще в первый раз слышу, чтобы он орал. Грэм всегда сражался молча. Теперь он рявкает так, что в машине трясутся стекла, и я цепенею.
– Я должен рассказать тебе, почему так поступил. Когда я закончу, можешь решать, что тебе делать, но, пожалуйста, Квинн, дослушай до конца.
Я закрываю дверь и откидываюсь на спинку сиденья. Зажмуриваюсь, но слезы продолжают капать. Я не хочу его слушать. Но в глубине души понимаю, что должна знать все подробности, потому что, если у меня не будет фактов, воображение нарисует мне что-нибудь похуже.
– Тогда давай быстрее, – шепчу я.
Не знаю, насколько меня хватит, чтобы сохранять остатки самообладания.