Я говорил, что скучал по тебе?

– Я не могу рассказать тебе здесь.

Пока мы идем к парковке, я теряюсь в догадках. Мы снова проходим мимо его кофейни, мимо площади Пионеров. Я не замечаю ничего вокруг, перед глазамит туман, мысли где-то далеко. Меня мучают тысячи вопросов, однако самый главный не может ждать.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

Тайлер не мог испугаться неожиданного появления отца, ведь они уже встречались. Почему же он сам не свой?

– Ничего. Просто я… не ожидал.

Тайлер отводит взгляд и начинает большим пальцем рисовать круги на тыльной стороне моей ладони. Сначала я думаю, что он хочет таким образом меня успокоить, затем понимаю, что он делает это неосознанно, потому что волнуется. Он кусает губы и в глубокой задумчивости смотрит вдаль. О каких ужасах мне предстоит услышать?

Мы заходим на парковку. Тайлер так крепко вцепился в мою руку, что у меня онемели пальцы. Я никогда не видела его таким взбудораженным. Подойдя к машине, он выпускает мою руку, открывает дверь и медленно садится за руль. Я ныряю на пассажирское сиденье и захлопываю дверь. Между нами повисает молчание.

– Что, в конце концов, происходит? – нетерпеливо спрашиваю я.

Тайлер невидящим взглядом смотрит на приборную панель, наклоняется вперед, опускает голову на руль и закрывает лицо руками.

– Я не знаю, как тебе сказать, – сдавленным голосом произносит он. – Потерпи немножко.

И вновь замолкает.

– Просто объясни, что твой отец делает в Портленде, – требую я.

В конце концов, мы для этого сюда пришли. Понять не могу, по какой причине Тайлер позволил отцу приблизиться к себе ближе чем на пятьдесят миль.

– Он дает деньги на мой клуб, – набравшись духу, говорит Тайлер. – Оплачивает страховку и аренду, занимается разрешениями. Платит за все, чего не могу позволить себе я.

– И все?

Я поднимаю ноги на сиденье и сажусь по-турецки.

– Как это случилось? Когда ты возобновил с ним отношения? С какого перепуга?

Мимо нас проходит какой-то мужчина. Тайлер ждет, пока тот исчезнет из виду, словно нас могут услышать.

– Сложно объяснить…

– Тебе было сложно сказать мне правду о нем с самого начала, – мягко напоминаю я. – И все же ты сказал. Говори, я слушаю.