Так или иначе Трабзон пал почти мгновенно – поле полутора суток городских боев, оставшиеся немногочисленные защитники побережья отступили на юг в горы.
Восточные рубежи Турецкой Республики прикрывала 3-я армия, состоящая из 4-х корпусов и двенадцати дивизий, а также войск двух укрепленных районов – Карского и Эрзерумского. Всего около ста пятидесяти тысяч человек. Или примерно пятая часть всех вооружённых сил. Еще до начала войны, с получением советского ультиматума, турецкое командование постаралось перегруппировать силы и укрепить именно это направление как наиболее угрожающее. Вторым предполагаемым метом удара были проливы и сам город Стамбул. Как показала практика переместить большое количество войск в условиях слаборазвитой логистики не так просто. Впрочем, все это выяснилось позже. А пока турок ждала еще одна «домашняя заготовка» от советского Генштаба.
Отличились части третьего воздушно десантного корпуса.
В воздушно-десантные части в Советском Союзе в предвоенные годы отбирали наиболее подготовленных призывников. Это были поголовно спортсмены, участники парашютных и авиакружков, обладатели отличительных знаков «Ворошиловский стрелок» и ГТО. Цвет и краса вооруженных сил. Теперь им на практике пришлось показать свою исключительность.
3-ий вдк был сформирован из отдельных частей только в середине весны 1941 года и последующие месяцы провел в постоянных тренировках. По задумке Генерального штаба, десантников предполагалось выбрасывать в тылу противника, где они должны будут захватить какой-то важный объект – мост, аэродром, перекресток дорог – и удерживать его до подхода главных сил. Десантников выбросили в окрестностях небольшого турецкого города Байбут. Город не большой, однако представлял из себя важный перекресток дорог, и его захват позволял с одной стороны резко усложнить переброску войск в направлении фронта, а с другой – обеспечивал прикрытие фланга морского десанта, захватившего Трабзон. В общем, советский Генштаб задумал охват противника с земли, воды и с воздуха – все по теории.
Поэтому 15 августа, вместе с бомбардировщиками с аэродромов Одесского военного округа в небо поднялись и два транспортных авиационных полка, увозя с собой почти восемь тысяч человек десанта.
Нельзя сказать, что все прошло идеально. В темноте некоторые экипажи сбились с курса и выбросили десант в стороне от намеченной точки. Не обошлось без поломанных ног, потерянного самым что ни на есть армейским способом оружия, дружественного огня уже на земле и прочих проявлений военного бардака. Два транспортных самолета сбили турецкие истребители до того, как их самих не поспускали на землю прикрывающие десант сталинские соколы. Но в целом, первый боевой опыт десантирования крупных частей в тыл противника можно было признать успешным.
Воздушного десанта у себя в тылу турки явно не ожидали. Командующий 3 армией Казым Орбай приказал в срочном порядке выдвигаться к образовавшейся пробке частям 9 корпуса, которые были развернуты в районе Мерфизона. Кроме того, он затребовал переподчинения ему 17 корпуса, прикрывавшего сирийскую границу.
Войска Закавказского фронта тем временем используя тяжелые танковые бригады прорыва, полностью сформированные из тяжелых танков КВ-1 и КВ-2, с неуклонностью парового катка двигались вперед. По сути, темп наступления определялся максимальным темпом движения тяжелых танков по гористой местности.
Не смотря на отчаянное сопротивление турецкой пехоты, на четвёртый день войны Красная армия взяла Карс. Этот город прикрывали три турецкие пехотные дивизии из состава 18 корпуса, отступить же из города и оторваться от преследования получилось только у одной – 48 пехотной. 51 и 67 пехотные дивизии советские танки растерзали буквально за три дня.
Советские дивизии двигались вперед, борясь в первую очередь не с турецкой армией, а с отвратительной логистикой этого Богом забытого угла Земли. Никаких железных дорог тут не было и в помине.
На 1941 год железнодорожной связи между советским Закавказьем и Турцией не было. С советской стороны границы ветка подходила до Ленинакана в Армянской ССР и до Батуми в Грузинской ССР, поэтому имея далекоидущие планы части железнодорожный войск РККА буквально с первых же дней войны развернули бурную деятельность по продлению вышеупомянутых веток на новые территории. Так, от Батуми предполагалось бросить ветку вдоль побережья Черного моря до Трабзонспора, а через Ленинакан присоединить Карс, Эрзерум и таким образом получить прямое сообщение с железнодорожной сетью Малой Азии.
Но это все были планы на будущее. Пока же все снабжение уходящих вглубь вражеской территории дивизий висело на тонких нитках автомобильных дорог, петляющих по причуде природы по извилистым ущельям Армянского нагорья. Тут во всей красоте проявились недостатки тяжелых танков КВ с их родовой травмой в виде слабой трансмиссии и перетяжеленной подвески. Что такое стальная машина весом в 45 тонн вставшая на дороге посреди поля? Это мелкая неприятность. А что такое та же машина, вставшая на узкой горной дороге и перегородившая проезд для целого корпуса? Это катастрофа.
Не один раз советские танкисты прокляли конструкторов, которые спроектировали трансмиссию тяжелого танка. Сначала они проклинали их в попытках чинить стальных гигантов, потом проклинали просто сталкивая их с дороги, чтобы разблокировать движение.
В итоге потери от поломок на порядок превзошли потери танков в бою. Такая статистика уже после окончания «Последней русско-турецкой» войны, как впоследствии метко назвали ее историки, вызвала резонное недоумение у руководства страны. Особенно в свете того, что как раз в это время в серию готовилась новая модификация танка КВ под номером 3. И масса новой машины за счет более тяжелой башни, орудия и брони должна была превышать 60 тонн. Встал вполне понятный вопрос – а что будет с коробкой передач и подвеской при таком утяжелении машины? Ответ в общем-то напрашивался – ничего хорошего.
В итоге постановку на конвейер КВ-3 отложили и отправили на доработку, которая длилась всю осень. Была усилена коробка передач, по поводу брони решили «урезать осетра» по толщине, но зато расположить бронеплиты под более рациональным углом. Спроектировали башню другой, более оптимальной формы. Все это привело к тому, что массу машины получилось удержать в пределах 50 тонн. На конвейер танк КВ-3 попал уже после нового года.
Но это все было в будущем. Здесь и сейчас танки, не выдерживая тяжкой доли выбывали из строя один за одним, и именно проблемами в технической части объяснялись, мягко говоря, не рекордные темпы наступления РККА.
24 августа красная армия подошла к Эрзеруму, где оборону заняли две турецкие пехотные дивизии. Путь в двести километров удалось преодолеть за 8 дней. Этот город русские войска уже брали летом 1916 года. Тогда правда штурма не вышло. Турки бежали, а жившие тут греки и армяне приветствовали приход русского солдата. Сейчас же противник был настроен более решительно и бежать не собирался.
Пока советские танки ползли по горным дорогам, группировки захватившие плацдармы на черноморском побережье тоже не сидели без дела. Уже 14 августа взяли город Ризе, 18 – Гюмюшхане, а 21 августа – установили наземный контакт с десантом, удерживающим Байбут. Десант хоть и понес большие потери, но свою задачу выполнил: сковал на неделю целый пехотный корпус, который был вынужден долбиться лбом в подготовленную обору, жестоко страдая одновременно от налетов авиации без возможности хоть как-то от нее спрятаться.
В этом была еще одна проблема, которую природа подкинула многострадальной турецкой пехоте. Горы в Малой Азии покрыты растительностью не очень густо. Отельные деревья, кусты. А кое где и вовсе торчат лысые скалы. То есть совсем не Полесье, где можно прошагать сотню километров, не выйдя из-под сени старого леса. В таких условиях турецкий 8 корпус упершийся в Байбут и ограниченный справа и слева горами и не имея досочного зенитного прикрытия растаял за десять дней как снег под лучами тёплого весеннего солнца. Кто-то погиб, кто-то бежал, а кто-то, решив, что с него войны хватит, – сдался.