Кроатоан

— Перегибаешь ты.

Только Кармела ощущает, до какой степени Борха взбешен дерзостью и высокомерием художника. Девушка ощущает его ярость и вибрацию, как электрическое поле, и это отчасти ее даже радует. Но ее совсем не радует, когда, оставшись с ней наедине, Борха начинает хитро улыбаться, как будто отвоевывая потерянную территорию.

— Забавный тип этот Нико. — С этими словами Борха отводит прядку ее волос за ухо — он перестал так делать задолго до того, как Кармела обратилась с просьбой о помощи в суд.

Девушка не отстраняется, не мешает Борхе. Ей до смерти хочется оказаться такой же сильной, как Нико; все, что угодно, лишь бы доказать Борхе: хотя она и позволила ему укрыться в обсерватории, это не значит, что ею можно управлять. Но пока его пальцы прикасаются к ее коже, девушка способна только молча смотреть на пуговицу его рубашки.

Закончив поправлять ее прическу, он делает движение, чтобы уйти, и тогда она с ним заговаривает:

— Выбирай оружие, Борха, — произносит она с вызовом, как будто перед дуэлью.

17. Решения в воздухе

— Нас предали, — говорит Ларедо. — И вас, и меня. Таков мой вывод. Вы можете валить все на меня, делайте что хотите, но этот вывод не изменится.

Вертолет «Bell» колышется среди ночи, но внутри его на Ларедо устремлены неподвижные взгляды. Ларедо прижимается спиной к изогнутой стенке кабины. Он ослабил узел галстука и распахнул воротник. У него вид побежденного человека. И все-таки он смотрит на свою группу с вызовом. Бюст подперла подбородок руками, она отвечает ему холодным взглядом. Сидящий рядом Де Сото уперся широкими ладонями в колени. Оливер полулежит в угловом кресле и смотрит на человечка в костюме, как на мертвого жука. Напротив, вытянув ноги, сидит Мавр, по виду равнодушный ко всему. Гигант Лопе попеременно переводит взгляд с Ларедо на Де Сото. Пилоты сосредоточены на полете в условиях плохой видимости: от наземных служб перестала поступать информация. Напряжение прямо-таки висит в воздухе, пришло время поговорить всерьез.

— А вы-то и не знали, что этот Мандель работал на правительство. — Де Сото делает упор на «не знали».

— Нет, не знал. Я даже сейчас этого не знаю. Только подозреваю.

— А кто такой Мандель? — спрашивает Лопе неспешно, как старый дед.

— Он зоолог. Исследовал поведение животных. Он создатель теории взаимоповедения у пчел и муравьев. — Ларедо, как прилежный школьник, пересказывает прочитанное в интернете.

— Букашек изучал, — с нескрываемым презрением произносит Оливер.

— Мне это кажется такой же нелепостью, как и тебе, — защищается Ларедо. — Но так оно и есть.

— Так что же, начальник! — начинает Де Сото и надолго замолкает: логические заключения — не его сильная сторона. — Значит, вас кинули на это дело обманом, а нас приставили к вам.

— Нам просто-напросто ничего не сказали.

— Нас не в первый раз отправляют на задание без ясных инструкций, — вмешивается Лопе, но Оливер уже качает головой, и Де Сото его поддерживает:

— Это первый раз, во всяком случае у меня, когда нас отправляют за поражением. — Фраза звучит как девиз морских пехотинцев, и Мавр улыбается. Де Сото замечает эту улыбочку. — Ну, может, тебя, Мавр, несколько раз и драли в зад. А я не желаю, чтобы меня держали за болвана. Я работаю с хорошими шансами.

— Я работаю за деньги, — говорит Лопе.