Стихия духа

– Не спеши с планами, – вмешался Газарт. Он единственный не смог выдавить из себя улыбку. Будто отдал свое чувство юмора как плату в битве. – Я найду чем тебя занять.

– О чем ты?

Веселое настроение улетучилось, как последняя маска перед смертью.

– Ты же понимаешь, Даниэль, такие люди, как мы с тобой, никогда не будут свободны…

И Рид кивнул, больше не задавая вопросов. Он всегда это знал, и глупо мыслить по-другому. А с недавних пор все глупости он отметал сразу. И больше не бежал от собственной ответственности.

– Вот каково быть Светлым богом, – печально продолжил Газарт. – Наделять силой для битвы тех, кто верит в тебя… И при этом всегда держать свои руки чистыми. Пусть другие сражаются, валяются в грязи и смерти, а ты, как флаг, придаешь им сил, штандартом застыв в чужих руках. Вечно светлый, вечно чистый. Как подло.

– Если кто и сможет с этим справиться, так это ты, Газарт. Справиться со всем и остаться собой, – тихо сказал Рид.

– Да, справляться с тем, с чем не желают другие. Достойная плата за мой дерзкий план.

Только сейчас Эрин по-настоящему поняла, насколько ему тяжело было все это время. Любой другой человек на его месте бы сдался. Любой другой уже бы бежал. Очерствел бы, стал глух и слеп к чужим страданиям. Понимая, целиком осознавая, что отдыха не будет никогда, а боль станет неизменным спутником… Газарт стоял. Газарт не сдавался.

И поэтому он, а не она был Светом.

– Но если ты окончательно похоронишь свои шуточки, я не стану тебе молиться, – неожиданно выдала Адалия.

И от удивления Газарт все же улыбнулся.

– Госпожа архимагистр, и думать не смел, что вы в восторге от моих спектаклей!

– Хоть кто-то в вашей печальной компании должен уметь улыбаться.

От неожиданного выпада Нимиры рассмеялась даже Эрин. Слышали бы ученики Академии свою строгую наставницу сейчас.

Никто не хотел, чтобы этот вечер заканчивался. Бывшие враги, новые друзья – все так давно перемешалось. Когда вместе проходишь сквозь пекло, невозможно остаться равнодушным. И у каждого щемило сердце от неминуемой разлуки. Непримиримая ненависть была давно забыта, и осталось лишь горькое сожаление, оседавшее на сердце.

Каждый из них будет помнить. Весь ужас войны, всю скорбь победы. И этот вечер на берегу безымянного озера, когда они пили вино и прощались.

С последним глотком Маришоля неумолимое солнце спряталось за горизонтом.

– Пора, – первая поднялась Эрин. Вино придавало сил, притупляло страх, такой человеческий и почти чуждый ей сейчас.

Поднялись все.