Я кричу, он целует мою шею, оставляя следы крови на коже. Они смешиваются с мелкой липкой испариной.
Я ухожу во тьму, из которой выплываю через несколько секунд. Обессиленная и с тяжелым дыханием.
Виктор валится на меня, уткнувшись волосы, и делает судорожный вдох, а затем сползает на ковер.
Мой взгляд фокусируется на люстре, и я сглатываю. Слеза скатывается с уголка глаз по виску.
— Вить…
— Молчи… — он накрывает лоб ладонью. — Я и так знаю, что ты скажешь.
— Что?
— Что мы наделали? — шепчет он с моими интонациями. — Витя, что мы наделали?
— Верно… — сажусь и обнимаю колени. Минуту молчу, прижав подбородок к коленям, а затем шепчу. — Ты обещал, что этого не случится…
— Да, обещал.
— И? — оглядываюсь.
— Что ты от меня ждешь? — убирает ладонь со лба. — Рвать волосы на жопе я не буду, — косит на меня затуманенный взгляд. — Мне понравилось.
— Ты должен сейчас встать и уйти.
— Да щас, ага, — зевает и елозит по ковру головой, поудобнее устраиваясь на полу.
Я недоуменно замолкаю. В моем сценарии мы вскакиваем и испуганно разбегаемся по разным углам.
Стягиваю с себя две половинки разорванной футболки и откидываю в сторону.
— Я тебя не понимаю, Вить.
— Я в этом с тобой солидарен, Машуль.
— Не называй меня так, — зло смотрю на него. — Я теперь не Машулька. Ясно тебе?
— То есть ты не намерена мне даже пяти минут дать отдохнуть?