Развод. Вспомни, как мы любили

— Что? — оглядывается у калитки.

Я должна быть холодной и презрительной.

Но не могу.

Блин. Не могу. Как тогда, когда я этого тупого Воронина била учебником по его голове за то, что листы в моей тетрадке по математике сложил сердечками.

А я была аккуратисткой. Я тогда вспыхнула одновременно диким смущением и гневом.

Короче, била я его с большой и громкой любовью.

Как же сердце тогда стучало.

Виктор молча на меня прищуривается, и я с вызовом приподнимаю подбородок.

— Нам надо обговорить некоторые моменты нашей опеки…

Только не об опеке я хотела сказать, а о том, что Ларисе надо сменить парфюм.

— Да? — приподнимает бровь.

— Да, — киваю. — Я не хочу с тобой сталкиваться лбами вот так, — прячу руки в карманы халата. — Тебе, может, все равно, а мне нет. Мне и нашим девочкам нужны границы.

— Насчет “все равно” ты погорячилась…

— Тебя штормит, — вздыхаю, — но иначе, чем меня, — хмыкаю, — у нас выходит очень интересная ситуация. Не только я тебя потеряла, но ты и сам себя.

Молчание.

Вот оно что.

Мы оба потеряли Виктора.

— Мы тут будем оговаривать твои границы? — тихо уточняет он.

Что это? Он напрашивается на чай?

Сердце пропускает удар.