Роковая Роксана

- Любопытно вам или мистеру Ронбери? – уточнил Бранчефорте.

Тут я не смогла сдержать предательский румянец – кровь бросилась мне в лицо.

- Краснеете, - заметил граф безо всякого выражения. – Задумали обо мне ещё одну статью?

Я заставила себя поднять голову и посмотреть ему в лицо.

- Вы прекрасно понимаете, что мистер Ронбери больше не заговорит, - сказала я, и граф удивлённо поднял брови.

- Почему? У него внезапно пропал писательский талант? – спросил он.

Это сбило меня с толку, и я пробормотала:

- Но вы же.. вы же всё знаете… Как я осмелюсь…

- Осмелитесь – что? – задал граф новый вопрос. – Написать разоблачительную статью о своих родных?

- Осмелюсь написать статью! – я перестала бормотать и сказала это громко и со злостью. – Как я могу писать статьи, если вы уже показали, что не желаете видеть их в печати?

Красивое и холодное лицо графа вдруг дрогнуло, будто он собирался весело рассмеяться, но в этот раз даже лёгкая улыбка не коснулась его губ.

- Дорогая Роксана, - сказал он серьёзно и даже немного торжественно, - у меня не было никакого желания лишать мистера Ронбери права голоса. Та статья была вынужденной мерой. Обещаю, что больше такого не повторится. Но всё же, вы очень неосторожны. Достаточно просмотреть статьи и станет ясно, кого мистер Ронбери деликатно обходит. А кого обходит – тот ему и дорог. Опасно показывать, что тебе кто-то дорог. Особенно если вы собираетесь слишком громко говорить правду.

- Вы обо мне или о себе? – не удержалась я от колкости.

- По-моему, мы говорим о вас, - произнёс он вкрадчиво.

- Хорошо, - легко согласилась я. – Тогда и продолжим говорить обо мне. Что вы имеете против моих близких? Разумеется, я не собираюсь писать об этом в газету. Мистера Ронбери это не касается. Но Роксана Розенталь желает знать.

- Уверены? – граф взглянул на меня из-под ресниц. – Вот вы узнали правду о женихе вашей сестры. Вам стало легче?

- Не стало, - признала я. – Но правду узнают не для того, чтобы стало легче.

- Для чего же? – спросил он так невинно, что я сразу поняла насмешку.

Некоторое время я кусала губы, медля с ответом, но потом сказала:

- Просто чтобы знать, милорд. Правда иногда может лечь на сердце тяжёлым грузом, тут вы правы. Но неизвестность давит ещё сильнее. А ложь… она ещё и ранит, чтобы вы знали. Если про Хэмфри всё верно… то сердце моей сестры изранено. Она не сказала мне ни слова. А такое очень трудно держать в душе.