Затем в конце февраля 1971 года по личному поручению Л. И. Брежнева в Киев приезжал Ю. В. Андропов, с которым, как утверждает сам П. Е. Шелест, состоялась очень откровенная беседа по многим ключевым вопросам, в том числе о ситуации в Политбюро. Причем, фиксируя в своих дневниках сам факт состоявшегося разговора, П. Е. Шелест подметил три характерных детали: во-первых, что ему «было хорошо известно, что еще тогда Брежнев замышлял переместить меня на другую работу», так как «на Украине я ему очень сильно мозолил глаза»; во-вторых, что он вполне осознанно говорил со своим визави довольно откровенно, а порой и резко, зная о том, что «содержание и даже подробности нашего разговора Андропов передаст Брежневу»; и, в-третьих, что эта беседа для него «даром не пройдет»[948].
Через две недели П. Е. Шелест получил еще один сигнал о шаткости своего положения. На сей раз недобрую «весть» принес ему Н. В. Подгорный, который в телефонном разговоре не только пожурил его за выход нашумевшей книги «Україно наша Радянська», но и поведал ему, что в Москве «некоторые деятели» на этом «сознательно подыгрывают», возбуждая антиукраинскую тему. Наконец, третий сигнал последовал уже на самом партийном съезде, в кулуарах которого, по уверениям П. Е. Шелеста, «было много разговоров» о его переезде в Москву на новую работу. Зримо чувствуя, что вокруг его персоны «происходит какая-то возня», он заявил, что «на эту тему никто разговоров с ним не вел», но «избрание Щербицкого в состав Политбюро — это сигнал не в мою пользу»[949]. А чуть позже, в январе 1972 года, через близкого к себе секретаря ЦК КПУ по идеологии Федора Даниловича Овчаренко П. Е. Шелест получил информацию, что против него «сговариваются» второй секретарь ЦК КПУ Иван Кондратьевич Лутак и глава Президиума Верховного Совета УССР Александр Павлович Ляшко, хотя «все это идет из Москвы, от руководства — через КГБ». Наконец, в конце того же месяца состоялся «крупный разговор» П. Е. Шелеста с И. К. Лутаком, по итогам которого Первый секретарь ЦК КПУ записал в своем дневнике, что его собеседник — обычная марионетка, которая лишь исполняет указания Москвы, идущие «со стороны Брежнева и Суслова», и что над ним «сгущаются тучи», ибо им «не нравятся мои откровенность и прямота постановки многих вопросов». Одновременно П. Е. Шелест фиксирует в своем дневнике и тот показательный факт, что с приходом В. В. Федорчука к руководству республиканским КГБ резко активизируется работа по самым крикливым диссидентам и видным представителям свидомой интеллигенции, в частности В. П. Некрасову, И. М. Дзюбе и И. М. Гончару.
Между тем 30 марта 1972 года состоялось очень знаковое заседание Политбюро ЦК, где среди прочих вопросов (за пределами повестки дня) обсуждалась и записка Ю. В. Андропова «О вражеской пропаганде и задачах идеологической борьбы», где он, в частности, потребовал предоставить КГБ более широкие права в борьбе с националистами и диссидентским движением. П. Е. Шелест довольно остро выступил по данному вопросу, а Л. И. Брежнев во время этого выступления «подал несколько реплик». Одна из этих «реплик» была связана с книгой самого П. Е. Шелеста «Україно наша Радянська», в которой якобы «воспевается казачество» и «пропагандируется анархизм», что, кстати, было не так далеко от истины. Вторая «реплика» касалась того, что в ЦК КПУ «так и не приняли решительных мер» по опасному «трактату» И. М. Дзюбы «Интернационализм или русификация?», опубликованному еще в 1965 году[950]. И, наконец, третья «реплика» генсека касалась того, что «на западе Украины кое-где поднимают голову бандеровцы и оуновцы». Во время дискуссии по этому вопросу целый ряд выступающих, в частности М. А. Суслов, А. Н. Косыгин, М. С. Соломенцев, П. Н. Демичев и В. В. Щербицкий, отличились «антиукраинскими пассажами», что вызвало бурную реакцию не только П. Е. Шелеста, но и самого Н. В. Подгорного. Поэтому Л. И. Брежнев не раз вставал из председательского кресла и, подходя к Первому секретарю ЦК КПУ, «дружески» клал ему руку на плечо, пытаясь якобы поддержать его. Хотя, конечно, сам П. Е. Шелест прекрасно понимал, кто был реальным «заказчиком» всех этих речей, в том числе «предательского выступления В. В. Щербицкого», который «совсем себя раскрыл как подхалим, карьерист и беспринципный человек». Именно после этого заседания, которое оставило «очень тяжелый осадок», П. Е. Шелест сделал в своем дневнике такую запись: «Я впервые задумался, как быть дальше, и пришел к выводу, что надо уходить, ибо в таком ералаше дальше работать было невозможно»[951].
Развязка всей этой истории наступила 19 мая 1972 года, когда во время очередного Пленума ЦК Л. И. Брежнев пригласил П. Е. Шелеста на приватный разговор в комнату Президиума, в ходе которого под предлогом «омоложения кадров» предложил ему переехать на другую работу в Москву, где у него «будет все», в том числе «личная дружба» и совместные «поездки на охоту». Однако П. Е. Шелест с ходу заявил, что готов уйти на пенсию и не создавать проблем генсеку. В ответ на эту реплику Л. И. Брежнев пожурил своего визави, напомнив ему аналогичную «выходку» Г. И. Воронова, и заявил, что он предлагает ему пост «зам. главы союзного правительства», который будет реально «заниматься промышленностью, в том числе военной». После этого «с большой болью в сердце» П. Е. Шелест дал добро на свой переезд в Москву, чем вызвал неописуемый восторг генсека.
Вечером того же дня состоялось заседание Политбюро, где Л. И. Брежнев сообщил о состоявшемся разговоре, итоги которого, как считает П. Е. Шелест, заранее были известны только пяти членам высшего ареопага, а именно А. Н. Косыгину, М. А. Суслову, Н. В. Подгорному, В. В. Щербицкому и Д. А. Кунаеву. Однако все «было разыграно как по нотам» и вскоре в Протоколе решения Политбюро ЦК появился еще один пункт за № 47 «Об утверждении тов. Шелеста П. Е. заместителем председателя Совета Министров СССР и об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК Компартии Украины»[952].
Кстати, на том же майском Пленуме ЦК, где по докладам Л. И. Брежнева и И. В. Капитонова были приняты два Постановления — «О международном положении» и «Об обмене партийных билетов», — состав кандидатов в члены Политбюро был пополнен секретарем ЦК Б. Н. Пономаревым, который уже давным-давно курировал международное рабочее движение и связи со всеми компартиями буржуазных держав[953].
Что касается его сменщика в Киеве, то, как вспоминал сам П. Е. Шелест, во время его разговора с Л. И. Брежневым он посоветовал ему «на пост первого секретаря брать Ляшко», «на второго — Иващенко из Харькова (правильно Ващенко —
25 мая 1972 года, как только П. Е. Шелест «силком» покинул Киев и уехал на новое место службы в Москву, то по указанию М. А. Суслова был срочно созван организационный Пленум ЦК КПУ, на котором были решены все важнейшие кадровые вопросы. Итак, новым Первым секретарем ЦК КПУ был избран Владимир Васильевич Щербицкий, который, по мнению Москвы, «твердо стоял на позициях Богдана Хмельницкого», главой Совета Министров УССР стал Александр Павлович Ляшко, а в кресло председателя Президиума Верховного Совета УССР была «усажена» компромиссная фигура Ивана Самойловича Грушецкого, занимавшего до того пост председателя Партийной комиссии при ЦК КПУ.
В середине июля 1972 года, как явствует из рабочих и дневниковых записей Л. И. Брежнева[955], находясь на отдыхе в Нижней Ореанде, он провел встречу с В. В. Щербицким и А. П. Ляшко, которая была посвящена вопросам сельского хозяйства, в частности хлебозаготовкам и животноводству, и продолжалась более 5 часов. Этим же острым проблемам были посвящены и его длительные телефонные разговоры с Д. А. Кунаевым, Д. С. Полянским и Ф. Д. Кулаковым, поскольку во время аномальной летней жары во многих регионах страны установилась жуткая засуха, а в ряде регионов, например в Тюмени, напротив, все лето шли проливные дожди. После проведенных консультаций Л. И. Брежнев тут же сел писать записку в Политбюро с перечнем конкретным мер по спасению урожая, которая в тот же день, 20 июля 1972 года, была одобрена на заседании высшего ареопага под председательством А. П. Кириленко, оставшегося «на хозяйстве» в Москве, и сразу разослана во все рескомы, крайкомы и обкомы партии для принятия срочных и конкретных мер.
Судя по тому же брежневскому дневнику, весь август 1972 года, помимо встреч в Г. Гусаком, Э. Хонеккером и Н. Чаушеску, которые тоже отдыхали в Крыму, генсек постоянно контролировал уборку урожая и заготовку кормов и периодически созванивался по всем этим вопросам с секретарями крайкомов и обкомов партии, а также рядом членов высшего руководства, в том числе с А. П. Кириленко, Д. А. Кунаевым, Ф. Д. Кулаковым и М. С. Соломенцевым. А 25 августа он отправился в 10-дневную рабочую поездку по стране, в ходе которой посетил Барнаул, Красноярск, Новосибирск, Омск, Кокчетав, Алма-Ату и Ташкент[956].
Между тем уже 10 октября 1972 года с поста секретаря ЦК КПУ по идеологии был снят Федор Данилович Овчаренко, которого в Москве считали главным «украинствующим», так как именно с его подачи были напечатаны роман Олеся Гончара «Собор» (1968) и две научные монографии: Елены Апанович «Вооруженные силы Украины первой половины XVIII века» (1970) и Раисы Иванченко «Михаил Драгоманов в общественно-политическом движении России и Украины» (1971), — которые были крайне негативно оценены в Москве как ярчайшие образчики свидомого национализма. Тогда же на место главного идеолога украинской Компартии пришел заместитель министра высшего образования УССР, доктор исторических наук профессор Валентин Ефимович Маланчук[957], который стал вести непримиримую борьбу против любых проявлений украинского национализма, поскольку его отец, будучи первым секретарем Лопатинского райкома КПУ во Львовской области, еще в феврале 1945 года был убит бандеровцами.
Кстати, в это же время Л. И. Брежневу пришлось лечь на операцию в ЦКБ, которую, как он сам написал в своем дневнике, «откладывали три месяца из-за внутренних дел — главным образом сельско/хоз-х»[958]. А после самой операции последовали «10 мучительных дней без живой связи с товарищами», хотя через «прикрепленных» они передавали ему «приветы и пожелания».
Что касается самого П. Е. Шелеста, то первоначально в личном разговоре с А. Н. Косыгиным он предложил ему взять на себя «самое тяжелое в народном хозяйстве — топливо и энергетику». Однако новый «вице-премьер» отказался от данного предложения, мотивируя тем, что «плохо знает эти отрасли». И вечером того же дня, 26 мая, находясь в подавленном состоянии, П. Е. Шелест написал в Политбюро ЦК заявление о своей отставке со всех постов[959]. Однако ряд членов Политбюро, которым он поведал о заявлении, в частности Н. В. Подгорный, Д. С. Полянский и А. Н. Шелепин, отговорили его от столь скороспелого шага. А буквально через день А. Н. Косыгин сообщил ему, что он как заместитель главы правительства будет курировать два министерства: общего машиностроения (С. А. Афанасьев) и тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения (В. Ф. Жигалин). Однако буквально через день Л. И. Брежнев сам позвонил П. Е. Шелесту и сообщил ему, что «все решено так, как хотел он», и теперь ему предстоит координировать работу аж целых девяти общесоюзных министерств: путей сообщения (Б. П. Бещев), морского флота (Т. Б. Гуженко), речного флота (С. А. Кучкин), транспортного строительства (Е. Ф. Кожевников), автомобильной промышленности (А. М. Тарасов), связи (Н. Д. Псурцев), лесной, целлюлозной и деревообрабатывающей промышленности (Н. В. Тимофеев), здравоохранения (Б. В. Петровский) и медицинской промышленности (П. В. Гусенков).
Следующей «жертвой» брежневских чисток в Политбюро стал Первый секретарь ЦК Компартии Грузии Василий Павлович Мжаванадзе, занимавший свой пост с конца сентября 1953 года. Его отношения с Л. И. Брежневым носили вполне дружелюбный и ровный характер, и на протяжении всех 15 лет их совместной работы в Президиуме, а затем и в Политбюро ЦК каких-либо серьезных стычек между ними не случалось. Вместе с тем в последние годы престарелый В. П. Мжаванадзе уже утратил прежнюю хватку и все больше и чаще передоверял решение крупных вопросов либо своей супруге Виктории Федоровне Терешкевич, которую за глаза все называли «царицей Викторией»[960], либо самому ближнему кругу, прежде всего секретарю ЦК Шоте Илларионовичу Чануквадзе. Именно это обстоятельство затем и сыграло злую шутку в судьбе самого В. П. Мжаванадзе.
С одной стороны, всей Грузии уже порядком надоели алчность и всевластие «царицы Виктории», которая в последние годы, по сути дела, вершила всю кадровую политику во властных кабинетах республики. А с другой стороны, против В. П. Мжаванадзе стали плести «заговор», во главе которого стояли многолетний глава грузинского КГБ генерал-полковник Алексей Николаевич Инаури, секретарь ЦК Шота Илларионович Чануквадзе и министр внутренних дел Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Причем, как уверяет Ф. И. Раззаков, сам этот «заговор» был инспирирован в Москве главами давно конкурирующих ведомств — Ю. В. Андроповым и Н. А. Щелоковым, — каждый из которых преследовал свои личные цели[961].
Судя по всему, в Москве уже давно приглядывались к Э. А. Шеварднадзе, который в мае 1965 года сменил своего шефа генерал-майора О. А. Кавтарадзе на посту министра охраны общественного порядка Грузинской ССР. Именно тогда в Тбилиси и в Москве многие отметили не только его амбициозность и особое служебное рвение, но и полную решимость начать реальную борьбу с коррупцией, давно поразившей многие эшелоны грузинской власти. Именно это обстоятельство подвигло Ш. И. Чануквадзе, который был по сути вторым человеком в грузинском ЦК, сделать ставку на молодого и перспективного министра. Именно его руками он и собрался убрать В. П. Мжаванадзе даже несмотря на то, что его старший брат, Гипократ Амвросиевич Шеварднадзе, бывший в то время секретарем Тбилисского горкома партии, давно дружил с главой республики семьями.
Операция по устранению В. П. Мжаванадзе вступила в решающую стадию, когда в конце января 1972 года от обширного инфаркта скончался старший брат Э. А. Шеварднадзе. А буквально через месяц, 22 февраля 1972 года, было принято Постановление ЦК «Об организаторской и политической работе Тбилисского горкома партии», которое тогдашний заместитель заведующего Международным отделом ЦК Анатолий Сергеевич Черняев в своем дневнике назвал «жутким», поскольку в его закрытой части речь шла о «взяточничестве, семейственности, грабежах и распаде всякой законности»[962]. Естественно, после выхода такого «жуткого» Постановления прежнее руководство столичного горкома было сразу отправлено в отставку и первым секретарем Тбилисского горкома партии был назначен Э. А. Шеварднадзе с сохранением за ним поста министра внутренних дел Грузинской ССР.
Как это ни странно, но этот документ стал полной неожиданностью для Первого секретаря грузинского ЦК, однако предлогом для его отстранения от власти стал все же не он, а роковая связь его супруги с главой грузинских «цеховиков», подпольным миллионером Отари Лазишвили, который за пару месяцев до этого одарил «царицу Викторию» дорогим антикварным перстнем с большим бриллиантом, находившимся в розыске Интерпола[963]. Уже через месяц после выхода этого Постановления по отмашке Москвы в Грузии была проведена масштабная милицейско-чекистская операция по разгрому обувных и швейных фабрик всех «цеховиков», аресту О. М. Лазишвили и ряда его подельников и изъятию у «царицы Виктории» того самого антикварного перстня.
А завершающая стадия смены власти в Грузии произошла уже в начале августа, когда, во-первых, новым главой грузинского МВД был назначен Константин Еремеевич Кетиладзе; во-вторых, на партийную работу в Тбилиси был переведен глава абхазского правительства Павел Георгиевич Гилашвили, который должен был сменить Э. А. Шеварднадзе на посту Первого секретаря столичного горкома; а в-третьих, сам В. П. Мжаванадзе был срочно вызван в Москву для приватного разговора с Л. И. Брежневым. В ходе состоявшейся беседы генсек, выложив все карты на стол, посоветовал ему добровольно подать в отставку и уйти на покой. Понятно, что в этой ситуации Василий Павлович покорился судьбе и заверил его, что исполнит пожелание «боевого соратника и друга».
29 сентября 1972 года в Тбилиси состоялся организационный Пленум ЦК Компартии Грузии, на котором Э. А. Шеварднадзе был избран Первым секретарем ЦК, а его предшественник, чисто формально пока сохранивший свое членство в Политбюро ЦК, ушел на покой и вскоре переехал на новое местожительство в Москву. Сразу после его отъезда «белый лис» начнет масштабную чистку всего партийного и государственного аппарата на всех уровнях и всего за один год снимет с насиженных постов 20 республиканских министров, более 100 секретарей районных комитетов партии и ряд высших должностных лиц, в том числе и своего «крестного отца» Ш. И. Чануквадзе, который в конце февраля 1973 года на IX Пленуме ЦК Компартии Грузии будет отправлен в отставку с поста секретаря республиканского ЦК. Причем вся его дальнейшая судьба, в том числе место и дата смерти, так и остались неизвестны до сих пор.
ebooksa