Надо сказать, что столь стремительное передвижение П. Н. Демичева из состава Секретариата ЦК в союзное правительство, где еще с хрущевских времен он был одним из кураторов идеологического фронта, по сути развязало руки М. А. Суслову, который отныне стал не просто главным, а единственным партийным идеологом, подмявшим под себя всю эту сферу, в том числе Отдел пропаганды и агитации ЦК. Причем, что любопытно, тогда же заведующим этим отделом (опять-таки в статусе и. о.) был назначен известный партийный философ Георгий Лукич Смирнов. При этом, по свидетельству заместителя начальника личной охраны генсека генерал-майора В. Т. Медведева, накануне Пленума перед заседанием Политбюро ЦК П. Н. Демичев был на аудиенции у Л. И. Брежнева, где попытался отказаться от поста министра культуры. Однако тот, довольно сухо выслушав визитера, жестко отвел все его доводы и заявил, что этот вопрос уже значится в повестке дня Политбюро[989].
Между тем, как утверждает бывший председатель КГБ В. А. Крючков[990], 30 декабря 1974 года в связи с его назначением на пост начальника Первого главного управления КГБ СССР он был представлен Л. И. Брежневу, который «с большим трудом поднялся, чтобы поздороваться» с ним. А уже вечером того же дня в кабинете Ю. В. Андропова он якобы стал свидетелем приватного разговора своего шефа с секретарем ЦК Д. Ф. Устиновым, которые говорили о том, что «пора найти какой-то мягкий и безболезненный вариант постепенного отхода Брежнева от дел», поскольку «продолжать и дальше управлять страной в таком состоянии он уже не может физически».
Понятно, что брежневская болезнь, о которой уже прознали многие члены высшего руководства страны, неизбежно обострила ситуацию внутри Политбюро. Как считают многие историки, именно с этим обстоятельством было принято важное решение окончательно «закрыть вопрос» с «Железным Шуриком», который уже давно стал «бельмом на глазу» у всей брежневской группировки. Надо было лишь найти подходящий повод — и вскоре он был найден. Причем, судя по всему, этот «повод» тщательно готовился в аппарате самого Л. И. Брежнева.
Как вспоминал Борис Иосифович Поклад, работавший тогда личным помощником первого заместителя министра иностранных дел СССР Василия Васильевича Кузнецова, весенним утром 1975 года ему позвонил брежневский помощник по международным делам Александр Михайлович Александров-Агентов и попросил срочно отправить в ЦК записку относительно зарубежной поездки А. Н. Шелепина. Причем эта «просьба» была столь неоднократной и настойчивой, что Б. И. Поклад, несмотря на то что данная записка еще не была подписана В. В. Кузнецовым, исполнявшим в то время обязанности министра, вынужден был отправить ее в аппарат Л. И. Брежнева[991]. Оттуда она сразу перекочевала к К. У. Черненко, который как заведующий Общим отделом ЦК определял всю повестку работы Политбюро, на заседании которого и было принято решение направить главу ВЦСПС А. Н. Шелепина в Великобританию во главе советской профсоюзной делегации с ответным визитом.
Надо сказать, что относительно этой поездки до сих пор ходят разные слухи. В частности, есть версия, что руководство британских профсоюзов, зная о предстоящей поездке А. Н. Шелепина, посоветовало советскому послу Н. М. Лунькову проинформировать Москву о нежелательности его пребывания в Лондоне. Однако в Москве этот сигнал проигнорировали и приняли «нужное решение». По другой же версии, которую озвучила тогдашний секретарь ВЦСПС Александра Павловна Бирюкова, в ЦК как раз прислушались к этой информации и не рекомендовали А. Н. Шелепину лететь в Лондон. Однако он настоял на своей поездке, поскольку «серьезно относился к международному профсоюзному движению и очень хотел наладить отношения с руководством британских тред-юнионов»[992].
Когда А. Н. Шелепин во главе профсоюзной делегации оказался уже в Лондоне, то практически сразу его встретили организованные акции протеста. По сути, ему устроили настоящую обструкцию, поскольку для английской публики он был не столько главой советских профсоюзов, сколько пусть и бывшим, но все же шефом «советской тайной полиции» и «кровавым сталинистом», который самолично отдавал приказы об убийстве знаковых противников советской власти, давно проживающих за рубежом, в том числе С. А. Бандеры, что было установлено боннским уголовным судом. Особенно мощная обструкция, или, как выразился тогдашний заместитель заведующего Международным отделом ЦК А. С. Черняев[993], «кошачий концерт», была организована возле штаб-квартиры британских профсоюзов, откуда товарища А. Н. Шелепина даже пришлось эвакуировать через черный ход, а посольского водителя, который вышел к правительственному лимузину через парадную, лондонцы, приняв за главу советской делегации, закидали тухлыми яйцами, гнилыми помидорами и пакетами с прокисшим молоком. В итоге визит члена Политбюро ЦК и председателя ВЦСПС, по сути, не только провалился, но и закончился громким международным скандалом, который бурно освещался всей мировой прессой.
Между тем надо сказать, что немаловажную роль в провале этого визита сыграла статья небезызвестного советско-британского журналиста Виктора (Виталия Евгеньевича) Луи, опубликованная в одной из ведущих британских газет Evening News, которая щедро спонсировалась Москвой, накануне шелепинского визита. Именно из этой статьи британский читатель и узнал о том, что глава советских профсоюзов — ярый сталинист и бывший глава советской тайной полиции. А поскольку В. Е. Луи был не просто журналистом, а являлся давним агентом советских спецслужб[994], то вполне возможно предположить, что его публикация была санкционирована не просто Москвой, а самим шефом КГБ Ю. В. Андроповым, по заданию которого он довольно часто выполнял самые деликатные поручения и играл роль надежного связного с целым рядом влиятельных, в том числе разведывательных, западных структур[995].
В Москву А. Н. Шелепин вернулся незадолго до очередного Пленума ЦК. Как свидетельствует В. Е. Семичастный, 16 апреля 1975 года буквально за час до начала работы в кабинете Л. И. Брежнева по его просьбе состоялся личный разговор с А. Н. Шелепиным, в ходе которого генсек попросил своего визави написать заявление о его выводе из состава Политбюро. Тот якобы не стал сопротивляться и тут же написал такое заявление[996]. На самом же Пленуме, в центре внимания которого был доклад министра иностранных дел СССР А. А. Громыко «О международном положении и внешней политике Советского Союза»[997], А. Н. Шелепин не присутствовал, и вопрос о его «добровольной» отставке с поста члена Политбюро был решен без каких-либо вопросов со стороны членов ЦК, хотя для многих из них, в том числе членов Политбюро и Секретариата ЦК, это стало полной неожиданностью. Причем, как уверяет тот же А. С. Черняев, решение по А. Н. Шелепину было принято даже несмотря на то, что чопорные англичане, устроившие ему «кошачий концерт» в Лондоне, восприняли эту отставку как свою неоспоримую победу.
Через день А. Н. Шелепин написал на имя Л. И. Брежнева личное письмо, в котором попросил отправить его на заслуженный отдых. Однако и сам генсек, и особенно М. А. Суслов восприняли данную «просьбу» 56-летнего отставника, не достигшего пенсионного возраста, как издевку и «несогласие с политическим курсом руководства страны». В результате главный идеолог партии отчитал А. Н. Шелепина, как мальчишку, и заставил переписать свое послание, в котором теперь была озвучена просьба «предоставить мне любую работу, без чего я не мыслю свою жизнь»[998]. И такая работа, подобранная К. У. Черненко, была вскоре предоставлена. В самом конце мая 1975 года на VIII Пленуме ВЦСПС A. H. Шелепин был отправлен в отставку и назначен на нарочито унизительную должность заместителя председателя Госкомитета по профтехобразованию. При этом М. А. Суслов, лично инструктируя его нового начальника А. А. Булгакова, дал ему прямое указание создать вокруг его нового зама «полнейший вакуум».
Кстати, о том, что отставка А. Н. Шелепина готовилась второпях, красноречиво говорит такой любопытный факт: целых полтора года пост председателя ВЦСПС оставался вакантным, и только в самом конце ноября 1976 года в это кресло сел первый секретарь Саратовского обкома Алексей Иванович Шибаев. Причем, судя по брежневским записям, эту кандидатуру генсеку предложил М. А. Суслов[999].
Как известно, в самом конце июля 1975 года Л. И. Брежнев во главе советской делегации прибыл в Хельсинки для подписания Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. К этому времени кремлевским эскулапам удалось вывести его «из состояния мышечной астении и депрессии». Однако они очень боялись, что он вновь может «сорваться», и поэтому настояли на том, чтобы состав сопровождающих лиц был сведен до минимума, а круг личного общения ограничился всего двумя персонами — А. А. Громыко и стремительно набиравшим политический вес К. У. Черненко[1000]. В результате визит в Хельсинки прошел без особых проблем, но сразу после возвращения, когда Л. И. Брежнев уехал на отдых в любимую Нижнюю Ореанду, все вернулось на круги своя. Как уверяет Е. И. Чазов, узнав об этом, во время очередной встречи с Ю. В. Андроповым он заявил ему, «что больше мы не имеем права скрывать от Политбюро ситуацию, связанную со здоровьем Брежнева и его возможностью работать»[1001]. В этой ситуации руководитель КГБ решил лично встретиться с Л. И. Брежневым и, вернувшись из Крыма в «удрученном состоянии», согласился с Е. И. Чазовым, что необходимо «более широко информировать Политбюро о состоянии здоровья генсека».
Перебрав все возможные варианты, они решили сперва информировать о ситуации М. А. Суслова, который, также переговорив с генсеком, посоветовал «пока не расширять круг лиц, знакомых с истинным положением дела», ибо это может спровоцировать политическую борьбу и «нарушить сложившийся статус-кво в руководстве и спокойствие в стране». Однако вскоре о болезни генсека прознали и другие члены Политбюро, в частности Н. В. Подгорный, который даже заявился проведать старого товарища и друга в Кремлевскую больницу на улице Грановского, куда Л. И. Брежнев слег сразу после окончания отпуска. Как позднее уверял Г. И. Воронов, сам Н. В. Подгорный признался ему, что они «пытались убрать Брежнева» и «поставить официально вопрос» о его отставке на Пленуме ЦК[1002]. Причем в этот «заговор» были вовлечены и ряд других членов Политбюро, в частности Ю. В. Андропов и В. В. Гришин, но они не стали информировать генсека об активности Н. В. Подгорного. Более того, как считает А. В. Островский, через Е. И. Чазова глава КГБ пытался привлечь к этому «заговору» и В. В. Щербицкого с предложением переехать на работу в Москву. Однако в личном разговоре с главным кремлевским эскулапом лидер украинского ЦК заявил ему, что «Брежнев — сильный человек и выйдет из этого состояния» и «в этой политической игре я участвовать не хочу».
Между тем ряд авторов (В. В. Прибытков, H. С. Леонов, Н. А. Коровякова) уверяют, что именно тогда у Л. И. Брежнева произошел то ли новый инфаркт, то ли первый инсульт, который надолго вывел его из рабочего состояния[1003]. Однако Е. И. Чазов отрицает все эти утверждения и говорит о том, что это был очередной «срыв». Именно тогда события, связанные с болезнью генсека, как выразился сам Е. И. Чазов, «начали приобретать политический характер». Слухи о тяжелом состоянии Л. И. Брежнева стали широко обсуждаться «не только среди членов Политбюро, но и среди членов ЦК». Эта ситуация вызвала беспокойство не только Ю. В. Андропова и Е. И. Чазова, но и других близких к Л. И. Брежневу людей. В частности, тогдашний секретарь ЦК по оборонке генерал-полковник Д. Ф. Устинов в частном разговоре с главой кремлевской медицины сказал, что «обстановка становится сложной» и поэтому необходимо «использовать все, что есть в медицине, чтобы поставить Леонида Ильича на ноги», а также «продумать всю тактику подготовки его к съезду партии», решение о созыве которого было принято на апрельском Пленуме ЦК[1004].
По версии Е. И. Чазова, первым шагом в реализации этого «плана» стало удаление из ближнего круга генсека той самой медсестры Н. А. Коровяковой, которая уже приобрела такой вес, что даже смогла рассорить Л. И. Брежнева с его первым и давним помощником Георгием Эммануиловичем Цукановым. Реализация данной задачи потребовала проведения целой «спецоперации», которая была возложена на начальника личной охраны генсека генерал-майора А. Я. Рябенко[1005]. Вторым шагом стало желание самого Л. И. Брежнева «прекратить бездельничать» и «садиться за подготовку к съезду». Такой перелом в его настроении произошел в ноябре 1975 года, и с этого момента генсек «стал встречаться с товарищами» и плотно работать над Отчетным докладом ЦК.
А уже в начале декабря 1975 года состоялся предновогодний Пленум ЦК, на котором, помимо привычных докладов председателя Госплана СССР Н. К. Байбакова и министра финансов СССР В. Ф. Гарбузова, выступили сам Л. И. Брежнев и М. А. Суслов[1006]. Причем сообщение главного партийного идеолога, посвященное организационному вопросу, было беспрецедентным по содержанию. Членам Пленума ЦК, вопреки традиции и партийному уставу, предложили проголосовать за досрочный вывод из состава ЦК трех отставных членов Политбюро — П. Е. Шелеста, Г. И. Воронова и А. Н. Шелепина, — а также бывших лидеров ЦК Компартии Грузии и Армении В. П. Мжаванадзе и А. Е. Кочиняна, бывшего главы Совета Национальностей Верховного Совета СССР Я. С. Насриддиновой и бывшего второго секретаря ЦК Компартии Грузии А. Н. Чуркина. Как много позже предположили ряд этих отставников, это было сделано специально для того, чтобы они (как члены «старого» ЦК) не смогли принять участие в предстоящем съезде и, не дай Бог, выступить там с критикой брежневского курса[1007]. Хотя ряд авторов (А. В. Островский[1008]) высказали мнение, что эта отставка, организованная Ю. В. Андроповым, стала, с одной стороны, превентивным ударом по «команде» Н. В. Подгорного, который мог на этом Пленуме поднять антибрежневскую бучу и опереться на указанных отставников, а с другой стороны, была призвана создать «дымовую завесу» над самим главой КГБ, который «замазался» в опасных контактах с главой советского государства.
Наконец 20 февраля 1976 года состоялся предсъездовский Пленум ЦК, на котором были заслушаны доклады Л. И. Брежнева и А. Н. Косыгина и приняты соответствующие Постановления «Об отчете ЦК КПСС XXV съезду КПСС» и «О докладе XXV съезду КПСС "Основные направления развития народного хозяйства СССР на 1976–1980 гг."». Кроме того, на этом Пленуме ЦК были решены и чисто рабочие вопросы, связанные с организацией работы съезда и принятием необходимых документов[1009].
Сам же XXV съезд КПСС, как и было запланировано, прошел в Москве в Кремлевском дворце 24 февраля — 5 марта 1976 года. Его делегатами стали почти 5000 членов партии со всех уголков необъятной страны. Никаких сенсаций на этом съезде, названном «важной вехой на пути к коммунизму», не прозвучало, если не считать того, что впервые с хрущевских времен каждый выступающий считал своим непременным долгом высказать приветствие и здравницу в адрес «дорогого Леонида Ильича», чуть ли не соревнуясь между собой в пустопорожнем словоблудии и подхалимстве. Но, безусловно, всех ораторов и краснобаев переплюнул Первый секретарь ЦК Компартии Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, заявивший, что на «примере лидера нашей партии мы должны воспитывать себя и других… трудиться по-ленински, мыслить по-ленински, жить по-ленински».
По традиции в последний день работы съезда состоялись выборы в ЦК и ЦРК. В состав ЦК вошли 287 членов и 139 кандидатов в члены, а в состав ЦРК были избраны 85 членов. Вечером того же дня прошел организационный Пленум ЦК[1010], на котором был утвержден и весь персональный состав двух руководящих органов — Политбюро и Секретариата ЦК. Полноправными членами Политбюро стали 16 человек, из которых 14 являлись таковыми еще до проведения съезда: Л. И. Брежнев, Ю. В. Андропов, А. А. Гречко, В. В. Гришин, А. А. Громыко, А. П. Кириленко, А. Н. Косыгин, Ф. Д. Кулаков, Д. А. Кунаев, К. Т. Мазуров, А. Я. Пельше, Н. В. Подгорный, М. А. Суслов и В. В. Щербицкий. Этот состав кремлевских небожителей пополнили два видных представителя военно-промышленного комплекса страны — многолетний секретарь ЦК по оборонке Д. Ф. Устинов и Первый секретарь Ленинградского обкома партии Г. В. Романов, чья вотчина традиционно была одним из главных и крупнейших центров всего советского ВПК. При этом Д. С. Полянский — один из давних членов Политбюро (Президиума) ЦК, вошедший в его состав еще в июне 1958 года, — был не только отставлен с этого поста, но и лишился своей должности министра сельского хозяйства СССР, а уже в апреле 1976 года отбыл в Токио на должность полномочного и чрезвычайного посла. Формальной причиной этой опалы стало то, что при голосовании нового состава ЦК Д. С. Полянский, наряду с Н. В. Подгорным, получил наибольшее число «черных шаров». Но реальной причиной опалы стал его конфликт с Л. И. Брежневым во время традиционной завидовской охоты, когда Д. С. Полянский возмутился тем, что за обеденным столом рядом с генсеком уселась «какая-то девица», т. е. та самая медицинская сестра Н. А. Коровякова[1011]. Кроме того, Л. И. Брежнев был прекрасно осведомлен о том, что после своей отставки с поста первого заместителя главы союзного правительства обиженный Д. С. Полянский начал очень активно контактировать с рядом таких же «обиженных» бывших коллег по Политбюро, в частности П. Е. Шелестом и Г. И. Вороновым[1012]. Тогда же новым министром сельского хозяйства СССР был назначен второй секретарь ЦК Компартии Казахстана Валентин Карпович Месяц, который числился в рядах настоящих знатоков аграрного производства.
В состав кандидатов в члены Политбюро были избраны шесть человек, пятеро из которых, а именно П. Н. Демичев, П. М. Машеров, Б. Н. Пономарев, Ш. Р. Рашидов и М. С. Соломенцев, являлись таковыми еще до данного съезда. Единственным новичком в этой когорте стал Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Г. А. Алиев. Что касается Секретариата ЦК, то его состав был увеличен до 11 членов, из которых Л. И. Брежнев, В. И. Долгих, И. В. Капитонов, К. Ф. Катушев, А. П. Кириленко, Ф. Д. Кулаков, Б. Н. Пономарев, М. А. Суслов и Д. Ф. Устинов уже входили в состав этого органа. Теперь же их ряды пополнили кадровый партийный работник и дипломат, многолетний главный редактор «Правды» Михаил Васильевич Зимянин и руководитель Общего отдела ЦК Константин Устинович Черненко, который сохранил за собой этот ключевой пост во всем аппарате ЦК. При этом, как свидетельствует Р. И. Косолапов, по инициативе М. А. Суслова была проведена рокировка в главных партийных изданиях: сам он пересел из кресла заместителя главного редактора «Правды» в кресло главного редактора журнала «Коммунист», а его предшественник на этом посту — профессор В. Г. Афанасьев, — напротив, вернулся в «Правду» и стал ее главным редактором, просидев в этом кресле более всех редакторов — до конца октября 1989 года[1013]. Причем на самом съезде их впервые избрали в состав ЦК: первого — в качестве кандидата, а второго — полноправного члена.
Чуть позже, в конце апреля 1976 года, на заседании Политбюро между всеми секретарями ЦК будут расписаны их прямые обязанности: Генеральный секретарь ЦК Л. И. Брежнев, как и прежде, был председательствующим на заседаниях Политбюро, М. А. Суслов, который по факту был уже не первый год вторым секретарем ЦК и главным идеологом партии, вел все заседания Секретариата ЦК и в случае отсутствия генсека и заседания Политбюро, А. П. Кириленко, который в негласной табели о рангах значился «третьим» секретарем, стал отвечать за работу отделов машиностроения, строительства, транспорта и связи, плановых и финансовых органов, а также торговли и бытового обслуживания, Ф. Д. Кулаков, продолжая шефствовать над аграрным комплексом страны, стал непосредственно курировать легкую и пищевую промышленность, Д. Ф. Устинов, как и прежде, был главным куратором всего военно-промышленного комплекса, а также трех отделов ЦК (оборонного, химической промышленности и административных органов), В. И. Долгих стал вести вопросы тяжелой промышленности, Б. Н. Пономарев и К. Ф. Катушев как руководители двух Международных отделов ЦК отвечали за все рабочее и коммунистическое движение, И. В. Капитонов по-прежнему вел все кадровые вопросы, М. В. Зимянин вместо П. Н. Демичева был теперь переброшен на идеологический фронт, где стал отвечать за работу Агитпропа и Отделов культуры, науки и учебных заведений, а К. У. Черненко, сохранив за собой пост заведующего Общим отделом ЦК, стал ответственным за работу со всей документацией, а также за вопросы организационно-технической подготовки заседаний Политбюро и Секретариата ЦК.
ebooksa