– Ты же знаешь его, княжна. Он гордый, но тебе сопротивляться не может. Больно было бы ему уезжать, увидев твои слёзы, – виноватым голосом оправдывает Олег младшего брата.
Холодный ветер обжигает влажную щёку, и я торопливо стираю слезу, которую мне не удалось сдержать. Хмурю брови, притворяясь, что ничего не было. Надо что-то ответить Олегу, но не могу выдавить и слова. Огибаю его и бегу к главным воротам. Никто меня не останавливает, и я тяну за огромное металлическое кольцо, распахиваю их. Выбегаю на дорогу и оглядываюсь по сторонам, словно надеюсь, что Илья не успел уехать далеко. А когда никого не нахожу, возвращаюсь обратно и бросаюсь через весь двор к конюшне. Врываюсь туда, хватаясь за призрачную надежду, что Илья глупо пошутил. Лошади испуганно ржут, когда деревянная дверь громко стукает о стену, а юноша лет четырнадцати подскакивает на месте. С недовольством рассматриваю его с ног до головы, замечая, что он держит вилы, которыми обычно работал Илья.
– Ты кто? – резко спрашиваю я.
– Я-я Вадим. С-старший сын Инны, к-к-которая няня княжны Миры, – мальчик заикается и, обнимая вилы, пятится от меня на пару шагов.
– Что ты здесь делаешь?
– Работаю. М-меня взяли на конюшню помощником, ведь Илья уехал.
Я в очередной раз до боли стискиваю ленту в кулаке, мальчишка с опаской смотрит на мои тёмные распущенные волосы. Он побаивается меня, и от этого во рту появляется горький привкус. Во взгляде Ильи не было страха, он никогда не пытался убраться подальше с моего пути из-за дурацких слухов о «декабрьской колдунье». Воспоминания об этом делают моё чувство потери ещё тяжелее.
Я торопливо прохожу вглубь, а Вадим отшатывается, давая дорогу. Вытаскиваю спрятанный лук и колчан со стрелами, не могу сдержать гримасы, заметив, что свой лук Илья забрал. Не сказав Вадиму более ни слова, так же стремительно выхожу из конюшни и захлопываю за собой дверь.
– Проклятье… – растерянно выдыхаю я, замирая посередине утоптанного внутреннего двора.
Я растеряна. Ничего вроде не изменилось, звуки проснувшегося княжеского двора всё те же, осенние запахи не отличаются от вчерашних, а солнце привычно светит на востоке, медленно поднимаясь над домами и деревьями. Но почему я ощущаю себя так, будто запуталась в сезонах? Будто каждый звук непривычен, а лица проходящих мимо – незнакомы? Я озираюсь по сторонам, не понимая, почему дом кажется чужим. Горло сдавливает, я с трудом проглатываю вязкую слюну.
Мне некуда идти кроме своей комнаты. Больше не осталось места, где я могла бы почувствовать покой и безмятежность. С Ильёй мне было спокойно везде. Будь это конюшня, лес или оживлённая улица.
– Похвальна твоя храбрость, Яра, но разумно ли браться за лук так скоро? – я вздрагиваю, когда голос Исая раздаётся слишком близко. Вскидываю испуганный взгляд, и его наглая улыбка моментально сползает с лица. – Что-то случилось, княжна?
– А… нет, нет.
– Что «нет»?
– Всё в порядке.
– Ложь, но я сделаю вид, что верю.
– Спасибо.
Моя тихая благодарность, кажется, сбивает его с толку, молодой князь забирает у меня из рук колчан и вешает себе на плечо. Сегодня на нём бежевый с золотом кафтан, а светлая рубашка с косым воротом почти ничем не украшена. Я задерживаю взгляд на медной подвеске на его шее. Заметив мой интерес, Исай прячет украшение под одежду.
– Ноябрьский оберег, ничего более, – спокойным тоном поясняет он. – Многие такие носят.
Я рассеянно киваю, вспоминая об украшении на шее Ильи.