Колдун неторопливо идёт на юг, а я двигаюсь, отставая лишь на шаг, изредка выглядывая из-за его спины, стараясь разглядеть, кто именно пришёл. Снег скрипит у нас под ногами, солнце почти поднялось к самой верхней точке, но небо затянуто светло-серыми облаками. В любом другом месте день казался бы пасмурным, но здесь скудный свет отражается от снежного покрова, множится, оставляя день в меру ярким, просто не до рези в глазах, как это бывает в солнечную погоду. Я вскользь оглядываю небо, впервые понимая, что за всё время ни разу не видела снегопада. Наутро весь снег обновляется, но каким-то неестественным, магическим способом. Мне бы хотелось взглянуть на падающие с небес снежинки.
– Яра…
Я вздрагиваю, а колдун замирает как изваяние, когда мы оба слышим моё имя в ветре. Оно звучит едва слышно, зовущий меня человек слишком далеко. Я задерживаю дыхание, решая, что мне показалось, однако моё имя звучит вновь и вновь. Ломающимся эхом разносится по лесу.
– Яра!
– Нет, – шокированно, на выдохе шепчу я, – не может быть.
– Постой, княжна, – предупреждает колдун, пока я торопливо огибаю его, верчу головой в поисках обладателя голоса.
– Этот лес может меня обманывать? Может пародировать голоса? – Я хватаю колдуна за рукав кафтана, но, не отрываясь, смотрю в сторону ноябрьского леса, откуда прилетает моё имя.
– Нет, не может, – этого ответа мне достаточно. – Постой, Яра! Проклятье!
Колдун кричит мне в спину, но я не слушаю. Бегу вперёд, не в силах поверить, что он здесь. Он никак не должен быть здесь. Сердце бешено бьётся в груди, подгоняя меня. Я задеваю ели, но не оборачиваюсь и не обращаю на них внимания, хотя снег с веток падает прямо на голову. На всей скорости преодолеваю деревья и спотыкаюсь о корень, когда белоснежный покров неожиданно заканчивается, а я наступаю на землю, покрытую полусгнившими листьями и жёлтыми, старыми сосновыми иголками. С недоумением озираюсь вокруг.
Я была здесь три дня назад. Проверяла, есть ли изменения в лесе. Всё было в порядке, а теперь полоса зимы сдвинулась приблизительно на тридцать шагов. Зимняя часть леса уменьшается, снег тает, а ноябрьская часть захватывает всё больше территории. По горлу поднимается страх за колдуна, как вдруг я снова слышу голос Ильи:
– Яра!
Мне самой опасно выходить за пределы снегов, но я не могу оставить друга бродить по ноябрьскому лесу. Как можно тише бегу на голос. Это сложно. Он разносится эхом, отражается от деревьев. Несколько раз я резко меняю направление, понимая, что бегу в неверную сторону. Беспрестанно верчу головой, стараясь быстрее заметить приближение лисы. Здесь свет не такой яркий, весь пейзаж тоскливый, в коричневых и охристо-жёлтых оттенках, разбавленный бледными солнечными лучами, проникающими сквозь голые ветви и облака.
– Яра!!
Я останавливаюсь как вкопанная, заметив движение справа. Зажимаю рот рукой, не веря своим глазам. Это действительно Илья. Да ещё и один. Илья вертит головой, рука лежит на рукояти меча, ему явно здесь неуютно. Светло-русые волосы он не состриг, они всё так же касаются плеч. Лицо выглядит усталым, а щёки и подбородок покрывает щетина.
Я всхлипываю не в состоянии вымолвить его имя. Бегу к Илье, не обращая внимания, как кафтан и сарафан цепляются за кусты и голые ветки. Приближаюсь к другу так быстро, что он пугается сначала. Его синие глаза распахиваются, он успевает немного вытянуть меч из ножен, прежде чем узнаёт меня, а я врезаюсь в Илью, обхватывая его руками. Вначале он замирает ошарашенный, а потом прижимает к себе так сильно, что мне трудно дышать. Илья повторяет моё имя, перемежая слова с недоверчивыми смешками, которые нервно вырываются из его груди, но никак не могут превратиться в настоящий смех.
Я плачу от радости, пальцами стискивая кафтан на его спине. Илья отцепляет меня от своей груди, но не отпускает далеко, обхватывает моё лицо ладонями. Стирает слёзы, убеждаясь, что это я.
– Яра! Что случилось?! Проклятье, ты всё это время была в лесу? Я нашёл твой сломанный лук! Да я чуть с ума не сошёл, когда брат рассказал, что ты пропала!
Ему тяжело говорить из-за сбитого дыхания, но Илья всё равно пытается отругать меня. Получается плохо, слишком много волнения в его голосе.