– Я не глухой, – отрезает Илья.
– И не мой жених, – добавляю я.
– Пока, – парирует Илья, но смотрит на колдуна.
– Вряд ли когда-либо, – незамедлительно фыркает колдун, демонстрируя белоснежные зубы в хищной улыбке.
– Пей! – перебиваю я их.
Илья обхватывает мои кисти, наклоняется, приникая губами к ладоням, втягивает воду, а мне кажется, что его губы почти обжигающе горячие по сравнению с моей кожей, охлаждённой снегом. Он оставляет невесомый поцелуй на моих ладонях и выпрямляется.
Я аккуратно приподнимаю его рукав, проверяя повреждённое предплечье. Илья во все глаза смотрит, как раны медленно затягиваются, вертит запястьем поражённый изменениями, трёт размазанную по зажившей коже кровь, ища хоть одну царапину.
– Как? – едва слышно говорит он.
– Живая вода, – показываю я на снег. – Я не врала, Илья. Здешний снег вылечил моего отца, тебя и даже меня.
Друг неловко смотрит себе под ноги, переводит взгляд на меня и колдуна.
– Спасибо.
Его взгляд постоянно перемещается, и я не понимаю, кого именно он благодарит. Меня, колдуна или же снег у нас под ногами.
– Кто ты такой, смертный, и какого чёрта тебе здесь понадобилось? – сухо спрашивает хозяин леса.
– Это мой лучший друг – Илья, – встреваю я, заметив, как недобро они смотрят друг на друга. – Помнишь, я тебе о нём рассказывала.
– Рассказывала, – соглашается колдун, но белых глаз с Ильи не спускает. – Зачем пришёл?
Я возмущённо хватаю ртом воздух от его грубости. Он хоть со мной вначале тоже был неприветлив, но сейчас его тон непривычно резок, будто грубит намеренно. Не успеваю вставить и слова, как Илья хватает меня за руку и тянет поближе к себе.
– За Ярой пришёл. Я заберу её домой, так что не смей её задерживать.
Внезапно колдун хватает меня за другую руку и тянет к себе. Илья не мешкает, достаёт меч и направляет его на колдуна, не выпуская моей ладони. Лезвие замирает у горла мужчины. Один точный колющий удар – и ему конец, но колдун презрительно фыркает, как если бы Илья наставил на него не сталь, а сук дерева.
– Отпусти её.
– Её держу не я, а лисы. Заберёшь княжну и погубишь себя и её, смертный.