Война старика

— Колонии, видимо, держат свою лучшую технологию для военных, — сказала Джесси. — И подобное судно используется только для перевозки новобранцев. Я думаю, Гарри, что вы правы. Мы действительно понятия не имеем, во что вляпались.

Гарри усмехнулся и снова уставился на «Генри Гудзон», который лениво отползал в сторону по мере вращения колониальной станции.

— Мне нравится, когда люди склоняются к моему образу мыслей.

Наши пастухи вновь защелкали кнутами (фигурально выражаясь) и выстроили нас в цепочку перед посадочными воротами шаттла. Мы предъявляли удостоверения чиновнику СК, который ставил галочки в списке против соответствующей фамилии, а его напарник вручал каждому электронную записную книжку.

— Спасибо за пребывание на Земле — это отличный прощальный подарок, — сказал я ему. Он, похоже, меня не понял.

Шаттлы не имели искусственного тяготения. Наши погонялы пристегнули нас ремнями к креслам и предупредили, чтобы мы ни в коем случае не пытались отстегнуться. Как бы между делом нам дали понять, что это все равно не удастся даже страдающим клаустрофобией, поскольку замки на ремнях безопасности в течение всего полета будут заблокированы. Таким образом, проблема была решена. Они также раздали всем, у кого были длинные волосы, пластмассовые сеточки, которые следовало надеть, чтобы при невесомости длинные волосы не разлетелись во все стороны.

Если кого-нибудь начнет тошнить, сказали нам, необходимо воспользоваться гигиеническими пакетами, которые имеются в боковых карманах каждого сиденья. Опекуны особо подчеркнули, что ни в коем случае не стоит пытаться подавлять рвотные позывы до последней секунды. В невесомости рвотные массы будут летать по всей кабине шаттла, невыносимо раздражая остальных пассажиров, а следствием будет то, что блевун окажется крайне непопулярным в обществе на протяжении всего последующего полета и, возможно, всей своей военной карьеры. Эти слова сопровождались громким шорохом — кое-кто из нас решил приготовиться заблаговременно. Женщина, сидевшая рядом со мной, судорожно стискивала пакет обеими руками. Я мысленно настроился на худшее.

К счастью, все обошлось, никого так и не вырвало, и весь короткий перелет до «Генри Гудзона» прошел на удивление спокойно. После первоначального импульса, который можно выразить словами: «Вот дерьмо! Я падаю», мой мозг осознал, что тяготение исчезло, и успокоился. Состояние походило на не слишком быструю, зато очень продолжительную поездку на «американских горках». Мы добрались до корабля минут за пять, еще минута-другая ушла на точный подход. Затем дверь причального отсека открылась — не откинулась и не отползла вбок, а разъехалась во все стороны, как диафрагма в старинном фотографическом аппарате, — впустила шаттл внутрь и снова закрылась. Последовало еще несколько минут ожидания, пока в отсек вновь накачают воздух. После этого я почувствовал чуть заметное сотрясение, и внезапно вес вернулся ко мне — это включилось искусственное тяготение.

Выходной люк шаттла открылся, и в салоне появилась совершенно новая служащая СК.

— Добро пожаловать на корабль ССК «Генри Гудзон», — сказала она. — Прошу вас отстегнуть ремни, забрать свои вещи и проследовать по освещенной дорожке из причального отсека. Ровно через семь минут отсюда откачают воздух, чтобы выпустить этот шаттл и впустить на его место новый. Поэтому советую вам не медлить.

Все оказались поразительно шустрыми.

Нас провели в просторный зал, в котором находилась столовая «Генри Гудзона», и предложили выпить кофе, поесть пончиков и расслабиться. Ожидали появления какого-то более высокого чина, который должен был объяснить нам, что к чему. Пока мы там сидели, столовая начала заполняться другими новобранцами, очевидно, прибывшими раньше нас. Через час в зале набралось уже несколько сот человек. Мне никогда еще не приходилось видеть так много стариков сразу. На Гарри зрелище тоже произвело впечатление.

— Такое можно увидеть разве что утром среды в самой большой в мире забегаловке «Дэнни», — заявил он и налил себе еще кофе.

Почти в то же время, когда мочевой пузырь сообщил мне, что я немного перестарался с кофе, в зале появился весьма представительный с виду джентльмен в голубом мундире дипломатической службы Союза колоний и прошел на свободную площадку около стены. Шум в зале начал стихать. Можно было заметить, что люди испытали немалое облегчение от того, что наконец кто-то скажет им, что, черт возьми, происходит.

Джентльмен стоял неподвижно несколько минут, пока тишина не стала мертвой.

— Приветствую вас, — сказал он, и мы все подскочили. У него, вероятно, был невидимый нам микрофон, и усиленный голос разносился из динамиков, встроенных в стены. — Меня зовут Сэм Кэмпбелл, я адъюнкт Союза колоний по части Сил самообороны. Хотя с формальной точки зрения я не вхожу в состав Сил самообороны колоний, однако ССК уполномочили меня ввести вас в курс дела и подготовить к дальнейшим действиям, поэтому в течение нескольких предстоящих дней вы можете считать меня своим командиром. Далее. Мне известно, что многие из вас прибыли только что, с последним шаттлом, и нуждаются в отдыхе, а другие находятся на корабле уже около суток, но и те и другие одинаково желают узнать, что их ждет дальше. Учитывая все это, я постараюсь быть кратким.

Примерно через час ССК «Генри Гудзон» сойдет с околоземной орбиты и отправится в путь. Первый скачок будет совершен до системы Феникса, там мы сделаем краткую остановку, чтобы погрузить дополнительные грузы, и направимся дальше, к Бете Компаса-три, где начнется ваше обучение. Пока эти названия ничего вам не говорят. Вы лишь должны уяснить, что первый скачок состоится через два с небольшим дня, и на протяжении этого времени мои сотрудники подвергнут вас целому ряду медицинских и психологических обследований. Вероятно, именно сейчас персональный график каждого загружается в ваши электронные записные книжки. Прошу вас ознакомиться с информацией, когда сочтете это удобным. Ваши ЭЗК также укажут вам дорогу в любое нужное место на корабле, так что вы можете совершенно не бояться заблудиться здесь. Те из вас, кто только что прибыл на борт «Генри Гудзона», найдут в ЭЗК номера отведенных им кают и советы, как туда добраться.

Сегодня вечером от вас требуется только найти свои каюты. Большинству пришлось совершить довольно далекие путешествия, и мы хотим, чтобы вы как следует отдохнули перед завтрашними обследованиями. Кстати, сейчас, перед тем как вы отправитесь отдыхать, самый подходящий момент для того, чтобы перейти на распорядок жизни по корабельному времени, которое совпадает со стандартным колониально-космическим временем. Сейчас, — он посмотрел на наручные часы, — двадцать один тридцать восемь по колониальному. Ваши ЭЗК установлены по судовому времени. Следующий день начнется у вас с завтрака — для него отведено время с шести до семи тридцати, — а потом последуют обследования и назначения. Завтракать не обязательно — вы пока еще не на военной службе, — но завтра у вас будет тяжелый день, и я настоятельно советую не забывать об этом.

В том случае если у вас будут какие-нибудь вопросы, вы можете через свои ЭЗК подключиться к информационной системе «Генри Гудзона» и воспользоваться помощью интерфейса искусственного интеллекта. Вы можете записать вопрос стилусом — электронным пером — или воспользоваться встроенным микрофоном ЭЗК. На каждой жилой палубе также будут постоянно находиться сотрудники администрации Союза колоний. Прошу не стесняться обращаться к ним за помощью. Наш медицинский персонал, имеющий личную информацию о каждом из вас, уже знает о любых проблемах или потребностях, которые у вас имеются или могут возникнуть, и, вполне возможно, придя в свои каюты, вы узнаете о сделанных вам назначениях. Вся информация о них будет в ваших ЭЗК. Вы можете также в любой момент, когда сочтете нужным, посетить корабельный лазарет. Можно будет воспользоваться и услугами этой столовой на протяжении всей нынешней ночи. Но начиная с завтрашнего дня она будет работать по нормальному расписанию. О распорядке работы столовой и о меню вы также сможете узнать по ЭЗК. И еще одна важная вещь: начиная с завтрашнего дня вы все должны носить форму новобранцев ССК. В данный момент она уже находится в ваших каютах.

Кэмпбелл секунду помолчал, обводя нас, как он, вероятно, считал, многозначительным и проницательным взглядом.