– Помоги мне, – обратился Таррант к своему приятелю Уильямсону.
– Оставь, – приказал Шарп. – Забери винтовку, боеприпасы и штык.
– Его нельзя здесь оставлять.
Уильямсон встал на пути Хэгмэна, который попытался снять с раненого винтовку.
Шарп схватил Уильямсона за плечо и рывком отбросил в сторону:
– Я сказал оставить его!
Бросать своего – поганое дело, тем не менее командир не должен подвергать опасности всех из-за одного раненого. К тому же французы позаботятся о нем куда лучше. Человек попадет в лазарет, им займутся французские врачи, и если он не умрет от гангрены, то, возможно, его когда-нибудь обменяют на пленного француза. Таррант вернется домой калекой и, скорее всего, закончит дни в приходском работном доме. Шарп отправился на поиски Харпера. Пули срубали ветки и стряхивали листья, сыпавшиеся на землю в тонких полосах света.
– Пропавшие есть? – спросил он сержанта.
– Нет, сэр. Что с Таррантом?
– Пуля в бедро. Придется оставить здесь.
– Невелика потеря, – подвел итог Харпер, хотя до того, как Шарп произвел его в сержанты, ирландец был едва ли не ближайшим приятелем Тарранта.
Вот что могут сделать с человеком три нашивки, подумал лейтенант. Он перезарядил винтовку, опустился на колено у лаврового дерева и посмотрел в сторону французов. Большинство драгун остались в седле, а человек десять спешились и постреливали по роще из карабинов, полагаясь скорее на удачу, но вскоре к ним должна была подтянуться пехота, и тогда положение изменится. Пора уходить.
– Сеньор.
Молоденький португальский офицер выступил из-за дерева и поклонился Шарпу.
– Некогда. Потом. – Грубить не хотелось, но сейчас было не до любезностей. – Дэн! – крикнул Шарп, отстранив португальца. – Ты оружие у Тарранта забрал?
– Так точно, сэр.
Винтовку раненого Хэгмэн повесил на плечо, патронная сумка болталась на ремне. Оставить врагу бейкеровский штуцер, лучшее стрелковое оружие в мире, лейтенант не мог – этого только им не хватало.
– Сюда! – Он указал на север от реки.
С дороги лейтенант сошел намеренно. Повторяя путь реки, она шла по берегу, почти лишенному растительности и не предлагающему препятствий для кавалерии, тогда как тропинка на север вилась между деревьями, которые можно было использовать для укрытия. По мере того как склон становился все круче, лес редел, а потом и вовсе уступил место дубовым рощицам – дуб выращивали здесь специально из-за толстой коры, из которой делали пробки для знаменитого вина. Шли быстро, и первую остановку Шарп сделал только через полчаса, когда они достигли края рощи и посмотрели вниз, на занятую под виноградники широкую долину. На западе еще виднелся город, дым от его пожаров тянулся к дубам и виноградникам. Люди отдыхали. Шарп опасался преследования, да только французам, наверное, хотелось не гоняться за горсткой солдат с риском получить пулю, а шарить по домам зажиточных горожан.
Португальские солдаты не отставали от британцев, и их молодой офицер, уже подходивший к лейтенанту раньше, повторил попытку. Был он высок и строен, а его форма даже не успела помяться. Пистолет на поясе такой чистый, как будто из него еще ни разу не стреляли. Красивое лицо портили, правда, чересчур тонкие черные усики. Все в нем говорило, что перед вами джентльмен и приличный человек, и это впечатление лишь усиливали темные и какие-то печальные глаза, что, впрочем, можно было объяснить падением его любимого города.
ebooksa