Всегда «сержант». Хоть бы раз назвал Патриком или Пэтом.
– Что мы делаем, сэр?
– Атакуем баррикаду.
– Они ж нас выпотрошат, сэр. Эти ублюдки вывернут нас наизнанку.
Впереди драгуны поднимали карабины. В отличие от винтовки карабин – оружие гладкоствольное и, следовательно, неточное, а раз так, то драгуны будут ждать до последнего, но потом дадут залп, и этот залп будет помощнее того, на который способны британцы.
– По-моему, они это знают, – добавил Харпер. – Сэр.
Шарп был согласен с ним, хотя и не ответил. Приказав пристегнуть штыки, он рассчитывал испугать, зная, что солдат со штыком выглядит для врага куда страшнее. Но драгуны, похоже, попались не из робких, и блеск стали не произвел на них ни малейшего впечатления. Шарп знал, что должен сдаться, и, наверное, сделал бы это, но как сдаваться, когда никто даже не выстрелил? Он добавил шагу, рассчитывая, что хотя бы один драгун выстрелит и это будет для него сигналом остановиться, бросить саблю на землю и спасти своим людям жизнь. Решение, что и говорить, неприятное, и если только Господь не совершит чуда…
– Сэр? – пропыхтел Харпер, с трудом поспевая за офицером. – Они нас перестреляют!
– В строй, сержант, это приказ.
Достаточно будет и того, что драгуны подстрелят его одного.
– И вас, к чертям, убьют!
– А может, испугаются и побегут, – бросил через плечо Шарп.
– Боже, спаси Ирландию! Да зачем же им бежать?
– Потому что Богу нравятся зеленые куртки. Почему ж еще.
И тут французы не выдержали и побежали.
Глава вторая
Шарпу везло всегда. Не по-крупному – его матерью была потаскуха с Кэт-лейн, умершая при родах и не успевшая ни разу приласкать единственного сына, а детство прошло в мрачном лондонском приюте, за хмурыми стенами которого о питомцах не заботился никто, – а в тех мелочах, когда успех отделяет от поражения ширина пули. Фортуна свела его в темном туннеле с загнанным в ловушку султаном Типу, и она же обезглавила при Ассайе адъютанта сэра Артура Уэлсли, так что, когда конь генерала пал от удара пики и сам он оказался в окружении врагов, именно Шарпу случилось быть рядом и спасти будущего герцога от неминуемой смерти. Все удача, чистая удача, в которую Шарп и сам порой не верил, как не верил сейчас, когда увидел, как драгуны вдруг выбрались из-за баррикады и пустились наутек. Что такое? Уж не помер ли он? Или ему все снится? Огрели по башке, вот и мерещится всякое. Но потом за спиной у него раздались восторженные крики, и Шарп понял, что ничего ему не снится. Противник дал деру, и это значило, что он будет жить и дальше и его люди не пойдут в плен к лягушатникам.
В следующее мгновение лейтенант услышал мушкетную стрельбу и понял, что драгун атаковали с тылу. Пороховой дым висел между вытянувшимися вдоль дороги домами и поднимался над садом, расположенным на середине склона того самого холма, на вершине которого расположилось вытянутое белое здание с пологой крышей – то ли школа, то ли лазарет. В следующий момент Шарп был уже у баррикады и, прыгнув на первую лодку, поскользнулся на свежей, еще не высохшей смоле и едва не упал. Драгуны, отвернувшись от него, стреляли по окнам, но потом один из них обернулся, увидел британцев и что-то крикнул. Из-за двери дома у реки выскочил офицер. Шарп, спрыгнув с лодки, рубанул его саблей по плечу и толкнул на выбеленную стену. В него выстрелили. Пуля застряла где-то в ранце, и Шарп, врезав офицеру коленом между ногами, бросился к тому, кто в него стрелял. Теперь француз отступал, пятясь и бормоча что-то вроде «non… non». Шарп ударил его клинком по голове, только вот удар получился скользящий и лишь оглушил врага, который тем не менее свалился и попал под ноги набежавших британцев. Призывов Харпера остановиться и дать залп никто не слушал. Зеленые куртки, как называли стрелков из-за цвета формы, били врага штыками, и в конце концов драгуны не выдержали удара с двух сторон. Крохотное пространство между домами заполнилось пороховым дымом, криками, воплями, эхом выстрелов и запахом крови. Парни Шарпа дрались с яростью и ожесточением, каких, похоже, не ожидали французы. Драгуны привыкли воевать «по-благородному», сидя в седле, а эта дикая бойня больше напоминала пьяную стычку в баре или казарме. В результате они предпочли покинуть поле боя и отступить к реке, на берегу которой пощипывали травку их оставленные лошадки. Шарп прокричал своим, чтобы не отвлекались и продолжали движение на восток:
– Пусть уходят! К черту! На хрен их! – Два последних слова были явно взяты не из армейских наставлений, а позаимствованы из вокабулярия любителя собачьих боев. Сзади подступала французская пехота, да и кавалерии поблизости хватало, и Шарп видел своей главной задачей уйти как можно скорее и дальше от Порто. – Сержант!
– Слышу, сэр! – отозвался Харпер и, метнувшись в переулок, оторвал от француза рядового Танга. – Давай, Исайя! Уходим. Шевели культями!
ebooksa