Айзек
Мы с Уиллоу вышли из кафе на прохладный воздух. Я моргнул под ярким солнцем и внезапно понял, что рассказал этой девушке – абсолютной незнакомке – все о своей матери. И мне не казалось, что нужно все это держать внутри. Делиться тайнами – наверное, и есть задание Марти, но это не объясняло, почему слова так легко слетали с моих губ. Так же легко, как во время игры на сцене. А в этот раз я не играл. Я был самим собой несколько драгоценных минут, и это не было отстойно. Это можно было вынести.
Благодаря Уиллоу быть собой показалось не так уж и плохо.
Я плотнее закутался в куртку и взглянул на нее. Я больше не видел в ней манхэттенскую богатую избалованную девочку, живущую идеальной жизнью. Она закрыла глаза, повернула лицо к солнцу и глубоко вздохнула.
Ей нужен был Хармони. Она оставила что-то позади в Нью-Йорке. То, что разрушили или забрали у нее. Не она решила приехать в этот город, но, попав сюда, она нашла путь к спасению. Шанс спрятаться. Или, может быть, построить все заново?
Она не стала рассказывать мне, но ей и не надо было. Она уже столько всего мне дала.
– Куда мы направляемся? – спросила она.
– Просто вперед, – ответил я.
Мы завернули за угол, и я повел нас на север, прочь из центра. Магазины и здания вдоль улицы сменились высокими деревьями: кленами, дубами – и дерном. Они только начинали зеленеть.
Мы прошли по небольшому району с рядами одноэтажных домов, каждый из которых был не более семидесяти или восьмидесяти квадратных метров. Огороды и низкие заборы отделяли участки друг от друга. Детские игрушки валялись на траве и тротуаре, словно принадлежали всем. Китайские колокольчики издавали глухую мелодию.
– Эти домики такие милые, – сказала Уиллоу. Ее глаза зажглись. – Что это за район?
– Называется «Коттеджи». Здесь живут творческие люди.
– Ты это хотел мне показать?
– Нет, – я взглянул на нее. – Тебе здесь нравится?
– Очень, – ответила она. – Так тихо. И мирно.
Мы прошли мимо дома с гончарным кругом во дворике. Еще одного с железными коваными скульптурами Кокопелли[27] с флейтой, лучами солнца и маленькими лошадьми.
– Ты можешь себе такое представить? – спросила Уиллоу. – Владеть вот таким маленьким домиком? Каждое утро выходишь со сценарием в руке, пьешь кофе и смотришь, как встает солнце.
Я чуть не остановился, когда ее слова ударили меня в грудь. Я проходил «Коттеджи» сотни раз, тысячи. Все годы, что я прожил здесь, я только и думал о том, как одиноко было бы жить в этом уголке мира.
Когда мы проходили мимо последнего ряда маленьких домов, я увидел их глазами Уиллоу. Занавес моего воображения открыл вид на сцену: я сижу на переднем крыльце с чашкой черного кофе, а сценарий лежит у меня на коленях. Я смотрю, как солнце встает над зеленью деревьев и его лучи пробиваются сквозь листву. Нежные руки обвивают мою шею, и мягкие губы касаются щеки, шепча: «Доброе утро…».
Я встряхиваюсь и возвращаюсь в реальность.