Сейчас и навечно

Мои глаза метались между Джеральдом и Элис, и я не мог сдвинуться с места, не должен сходить с этого крыльца. Я должен был охранять его. Потому что Оливия находилась внутри, а они были здесь.

– Мы здесь, – начал Голлуэй, и каждое слово разрывало мое сердце на части, – чтобы поговорить об опеке над дочерью Молли, внучкой моих клиентов, – Оливией Эббот.

Глава 17. Сойер

Джексон закончил разговор и отбросил телефон на журнальный столик.

– Не самые лучшие новости. Офицер сказал, что, поскольку Молли взрослая и ушла по собственному желанию, фактически она не считается «пропавшей без вести».

Я оторвал взгляд от ребенка в своих руках, который мирно посасывал бутылочку, оставленную Молли в сумке.

– Она бросила Оливию, – сказал я. – Это должно быть незаконно. Ты специализировался на семейном праве. Скажи мне. Ее будут разыскивать за отказ от ребенка, так ведь?

Джексон потер подбородок.

– Она под защитой закона об анонимности. Ее не могут арестовать. По закону, если мать оставляет ребенка с одним из родителей, то есть с тобой, по истечении шести месяцев это официально признают отказом от ребенка. Если же ребенка оставили с посторонним человеком, – чисто теоретически ты можешь оказаться не родным отцом Оливии, – то ее лишат родительских прав через год.

– Я не могу воспитывать ее в одиночестве.

– Тебе, возможно, вообще не придется заниматься этим, – сказал Джексон, держа на коленях открытый макбук. – Тест на отцовство можно сделать в Волгринс. Он хоть и неофициальный, но довольно точный. Ты, по крайней мере, узнаешь, говорила ли Молли правду. А если соврала, ты со спокойной душой отдашь ребенка службе опеки и вернешься к прежней жизни.

Я снова посмотрел на Оливию. «Вернуться к прежней жизни», – подумал я. Как будто ничего не произошло. Я сглотнул ком в горле.

– Сколько времени делается тест?

– Три дня с момента отправки в лабораторию, – ответил Джексон. – Все достаточно просто.

– Ей не будет больно, так ведь? – поинтересовался я. – Если для этого понадобится взять у нее кровь или уколоть палец, то даже не думай об этом.

– Нет, чувак, только ватная палочка за щекой.

Я кивнул и прижал младенца сильнее к своей груди. Ребенок зашевелился на руках, издавая тихие звуки. Вокруг меня – нас – были разбросаны остатки бурного веселья. Бутылочка Оливии стояла на столе рядом с пустой банкой пилснера.

Я все еще был одет в костюм Человека в черном. Мне пришлось спать с Оливией на груди, обложившись огромными подушками, переживая, как бы она не выскользнула из моих рук, и просыпаясь при каждом ее шевелении. Мне больше некуда было ее положить.

Да я и не хотел ее никуда укладывать.

Джексон захлопнул ноутбук.