Сейчас и навечно

– Они хотят судебное заседание, Джекс, – сказал я, оглянувшись через плечо на вход в кофейню. – Этого не избежать.

– Посмотрим, – подытожил Джексон.

– Ты знаешь, что делать? Это весьма отличается от налогового права…

Джексон пристально посмотрел на меня, приподняв бровь.

– У тебя есть деньги, чтобы нанять кого-то еще? Потому что если это так, то я прямо сейчас дам тебе набрать его номер. Я отрываюсь от работы, чтобы быть здесь.

– Мне жаль, – вздохнул я, сжав его руку. – Боже, мне очень жаль, правда. Я доверяю тебе. Просто я до смерти напуган.

– Знаю, что боишься. Давай, можешь побыть засранцем со мной, если это поможет, но, как твой адвокат, я крайне не рекомендую давать волю чувствам при этих людях, ладно? Во-первых, они семья Оливии. Во-вторых, ты поймаешь больше пчел на мед, или что-то в этом роде.

Я рассеянно кивнул. Мысли скакали в моей голове, разбегаясь в разные стороны. Но одна выделялась среди остальных, выведанная жирным шрифтом.

«Молли мертва».

Последние десять месяцев я провел в молитвах, чтобы она не вернулась и не попыталась забрать у меня Оливию. В ту ночь, когда она отдала ее мне, она явно была не в себе – пьяная и растрепанная, выглядела так, словно жила в машине. Может, это была не настоящая она, или у нее выдался плохой день, но именно этот снимок отпечатался в моей памяти.

Но она была матерью Оливии, и в глубине души я всегда предполагал, что она так или иначе будет участвовать в жизни нашей дочери. А теперь все кончено. Мне никогда не придется объяснять Ливви, что мама ее бросила. Вместо этого я вынужден буду сказать, что она умерла.

«У нее больше нет матери».

Тревога за мою маленькую девочку добавилась к ядовитой смеси из эмоций, что бурлили внутри меня.

Пришла моя очередь делать заказ:

– Я возьму большой кофе.

– Без кофеина, – добавил Джексон, обратившись к баристе, и подмигнул мне. Вдруг та обнадеживающая улыбка покинула его лицо, когда он оглянулся. – Должно быть, это они.

Я посмотрел в сторону входа и увидел Эбботов, входящих в кофейню, пока Голлуэй придерживал для них дверь.

– Это они, – подтвердил я.

– У них явно есть деньги.

От страха все внутри затянулось в тугой узел. У Эбботов были деньги. Достаточно, чтобы сражаться со мной. Достаточно, чтобы сказать в суде, что у них есть средства обеспечить Оливии ту жизнь, которую я не могу себе позволить.