Голлуэй положил руки на стол, его золотые часы, сочетавшиеся с перстнем на мизинце, поблескивали на солнце.
– Подруга Молли сообщила нам, что свидетельство о рождении Оливии, скорее всего, находится у вас. Это так, мистер Хаас?
Сердце на секунду перестало биться в груди, и я кивнул.
– А ваше имя вписано в графу «отец»?
– Нет, – медленно сказал я. – Там нет моего имени. Там пусто.
Голлуэй кивнул.
– Полагаю, вы сделали тест на отцовство?
Я взглянул на Джексона, который кивнул головой. Один раз.
– Да. Через несколько дней после того, как Молли оставила Оливию со мной. Она моя дочь. И я не скажу больше ни слова, пока вы не объясните, чего хотите от меня.
Голлуэй открыл рот, чтобы заговорить, но Элис остановила его, дотронувшись до его руки.
– Подождите, пожалуйста. Все идет совсем не так, как я надеялась. Вероятно, было ошибкой с нашей стороны привлекать адвоката так рано. – Она посмотрела на меня с надеждой. – Мы можем увидеться с ней? Мы бы хотели ее увидеть. – Ее голос задрожал от подступающих слез. – Наша дочь погибла. Наша единственная дочь. И от нее у нас осталась только Оливия. Мы бы хотели провести с ней чуть больше времени и, может быть… узнать друг друга лучше. Познакомиться с вами в более теплой обстановке.
Она перевела взгляд на Джексона, не выдержав моего пристального взгляда.
– Это возможно?
– Позвольте мне переговорить с клиентом.
И Джексон вывел меня на улицу.
– Ты не производишь хорошего впечатления.
– Джексон… – проговорил я сквозь зубы.
– Я знаю. Мы разберемся со всем чуть позже. А пока позволь им познакомиться с Оливией. Сделай то, о чем она сказала: узнай их лучше. Они не кажутся плохими людьми. – Он склонил голову. – Разве ты не хочешь семью для Оливии?
– Да, хочу, но на
Джексон схватил меня за плечо и встретился со мной непоколебимым пристальным взглядом.