И мне показалось, что в грудь врезался шар из чистого льда, заставив кровь похолодеть.
Я посмотрел на стоявшую рядом с собой девушку. Именно навредив Шайло, можно было причинить наибольшую боль мне.
– Как это случилось? – глухо спросила Шайло, она выглядела полностью потерянной. – У меня есть охрана. Камеры и компания. Они должны были мне позвонить…
– Я захватила твой телефон, – вмешалась Летишия, роясь в своей сумочке. – Решила, что он может понадобиться.
Она протянула его Шайло, которая, не веря своим глазам, уставилась на экран.
– Я приглушила звук. Сделала несколько селфи за кассой и в толпе… а потом пошла работать.
Поверх ее плеча я увидел кучу пропущенных звонков из нанятой ею охранной компании.
– Я бы не стал себя в этом винить, – проговорил Тран. – Типичное разбойное нападение. Такие обычно исчезают задолго до нашего появления. Можно взглянуть на записи с камер наблюдения?
Шайло рассеянно кивнула и открыла приложение для просмотра. Мы собрались вокруг, чтобы взглянуть.
Лампы были выключены, и в магазине царил полумрак. Но света с улицы вполне хватало, чтобы разглядеть тощую фигуру в капюшоне и лыжной маске, буйствовавшую в магазине с ломом в одной руке и баллончиком краски в другой. Я ощутил тошноту.
Фрэнки Дауд. Хотя с таким же успехом под этой гребаной лыжной маской мог скрываться я.
Шайло издала сдавленный звук и сунула телефон Трану, потом отступила назад и коснулась зазубренного края витрины.
– Есть какие-нибудь зацепки?
– Это Фрэнки Дауд, – проговорил я.
Полицейские переглянулись.
– Сын Митча Дауда?
– Именно это я и сказал.