– Я гляжу, вы навели справки.
– Ваш Дюки был джентльменом удачи – и, должен признать, легендарным.
В голосе Мэри Пэт ощущается прилив полузабытой гордости от воспоминаний, каким авторитетом пользовался ее первый муж.
– Это да.
– И он был одиночкой, верно? – уточняет Бобби. – Не работал ни на одну банду?
– Да, он был сам по себе. – Мэри Пэт тоже закуривает.
– Однако, – Бобби выделяет слово голосом, – все равно отстегивал часть добычи Марти Батлеру.
Она пожимает плечами:
– Так уж в Южке заведено.
– «Так уж в Южке заведено…» Что ж, это прояснили. А теперь прикиньте, Мэри Пэт: я вызываю человека на допрос, но не проходит и пяти минут, как в допросную вваливается адвокат и не дает мне вытянуть из подозреваемого ни слова. Что это, по-вашему, значит?
Она долго смотрит на него, перекатывая сигарету между пальцами.
– Значит, что те люди больше боятся не вас, а кого-то еще.
– Вот-вот.
Мэри Пэт задумчиво затягивается и выдыхает несколько дымных колечек, которые одно за другим растворяются в переулке.
– Короче, преступление так и останется нераскрытым?
– Черта с два, – говорит Бобби. – Этого никто просто так не оставит.
– Все потому, что погиб черный?
– Потому, что он погиб на границе Южного Бостона и Дорчестера прямо перед вступлением в силу закона о басинге. Из такого сюжета газетчики выжмут всё до капли.
– Однако до сих пор никого не поймали.
– Потому что пока мы уперлись в стену. Но обязательно ее пробьем, и тогда костяшки домино посыплются.