Посмотри, наш сад погибает

22
18
20
22
24
26
28
30

Верно, он поранился, пока пытался спасти её.

– Нет…

Одежда Велги всё ещё была влажной, а волосы спутались, и в них остались водоросли. Её пробил озноб. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, и перед глазами невольно встали белые лица и тёмная вода.

– Я пошла с ними сама… Они позвали, но я сама решилась.

– Что?

От холода затрясло, и Велга попыталась обнять себя руками, но вдруг сорвалась, потянулась к Белому, уткнулась лицом ему в шею.

– Прости, – пробормотала она, не понимая сама, почему извинялась, зачем. – Но я… не хочу… больше… какой смысл? Какой во всём этом смысл? Их нет, и меня тоже больше нет. Меня не должно быть без них… я тоже… тоже должна была… Зачем ты спас меня от Инглайва? Я не хочу… не могу больше… я была бы рада умереть. Я счастлива буду умереть!

Она вцепилась пальцами в ворот его рубашки. Стиснула зубы, сдерживая крик такой громкий, что он оглушал её, даже ещё не сорвавшись с губ.

И в груди ломало каждое ребро, и кости впивались в сердце.

Медленно, настойчиво он отстранил её, коснулся ладонью мокрой щеки.

– Кажется, Велга, – прошептал он, почти не размыкая губ, но дыхание коснулось её губ. – Теперь тебе придётся пожить… ради меня…

Она застыла, поражённая его словами, не зная, что сказать, как себя повести. Заворожённая, поражённая, Велга смотрела в глаза – серые, непроглядные. И на тонкие, точно изо льда выточенные губы.

– Это ты… меня снова спас?

– Хм…

– У тебя такие ледяные руки…

Её тело, напротив, горело, изнывало, тянулось к нему, и бёдра невольно сами собой сжимались, пытаясь утолить тянущую боль внизу. Это чувство было всё сложнее сдерживать. Кровь прилила к лицу, и дышать стало тяжело. Она была такой разгорячённой, что, верно, могла согреть даже его ледяные руки.

– Я… чувствую себя…

Льдистые глаза быстро оглядели её с головы до ног и вспыхнули хищно.

– Заработало… это посмертки… они заставляют испытать…

– Что?